Мориэль.

То, чего не было.

Тишина. Лишь сердце бьется. Как тихо. Он закрыл глаза, но темноты, которая была так нужна ему, не увидел. Только этот проклятый, изматывающий своим бесцветием, сумрак. Не-свет. Не-тьма. Он был согласен на все, лишь бы наступила ночь. Но здесь ночь не наступала никогда. Вечный сумрак, вечное ожидание. Он сжал кулаки, так что ногти впились в бледную кожу его рук, и закрыл глаза от боли. На мгновение сумрак сменился плавно кружащимися кроваво-красными кругами, но все вновь вернулось на свои места. Сумрак из-за век вновь проник в его мозг, съедая все остальные мысли, как неизлечимое заболевание.
Он открыл глаза и мрачно уставился на пятно света на полу. Это не мог быть настоящий свет. Его не существует. Есть лишь сумрак. Бледное утро, когда ночь уже закончилось, а день еще не наступил. Бесцветный вечер, когда солнце уже скрылось, а до прихода тьмы остается еще немного времени. Немного. Вечность. Ему хотелось закричать, лишь бы как-то нарушить эту тишину, но он знал, что это бесполезно. Если бы он мог разрушить эти стены и впустить внутрь солнечный свет. Но за стенами был лишь сумрак. Нужно лишь разбить ту невидимую преграду, что не пускает свет и тьму, и они разметали бы этот проклятый сумрак! Но он не мог. И не потому что не хватало сил — их-то было предостаточно — он чувствовал силу, огнем пульсирующую в его руках, готовую вырваться по одной его мысли. Но он не мог ей позволить сделать этого. Они не должны были знать о его Силе. И о странных мыслях, которые в последнее время не давали ему покоя. О том, что он не такой, как Они. Он видит то, чего Они не видят. Он видит, что за Их сумраком, который Они в один голос именуют светом, горят звезды. Настоящие звезды, а не Их собственное безликое творение. Он закрыл глаза и вновь увидел эти сияющие огни других миров, глаза Тьмы. Больше всего ему хотелось бы знать их имена... Чтобы поговорить с ними. Чтобы что-то вспомнить. То, что было безвозвратно забыто...
Странное видение. Ветер, крыльями бьющий в лицо. Ветер, врывающийся в душу, приносящий звуки иных песен, видения иных миров... Он протянул руки навстречу ветру и по его пальцам заструилась Сила. Сила Тьмы. Он понял, что может создавать не только мертвые предметы: сверкающие, дурацкие украшения, тяжелые чаши для Их пиров, инструктированные камнями, клинки с рунами на тонких, изящных лезвиях, но и жизнь. В его голове родилось видение — огненные мотыльки с трепещущими полупрозрачными крыльями... И он беззвучно назвал Имя...
Дверь распахнулась, и в мир видений вновь ворвался сумрак. Он вздрогнул и открыл глаза. Пламя исчезло. На пороге стоял его Господин.
— Что ты делаешь здесь один, ученик?
Это слово, "ученик" прозвучало так, будто Он произнес вместо него "раб".
Он вздрогнул, но не ответил. Надо было спрятать свои мысли так глубоко, чтобы Тот, Кто Не Знает Его Настоящего Имени, даже не почувствовал их. Иначе Он отберет его мечты. А страшнее этого ничего не может быть. Ведь тогда он никогда больше не увидит мотыльков, кружащихся на своих огненных крыльях...
— Я мечтал, — с трудом выдавил он, как будто что-то мешало ему говорить.
— Мечтал? Давно пора забыть про детские игры и повзрослеть. Пойдем, я должен сделать чашу для самой Королевы и хочу, чтобы ты помог мне. Тебе надо учится.
Он молча поднялся и вышел вместе с Господином. Всю свою силу он спрятал глубоко внутри, чтобы вновь творить мертвые безделушки для забавы Тех, Кто Не Видит Звезд.

* * *

Тишина. Лишь сердце бьется. Так уже было. Он прислушивается, но не слышит ни одного звука. Это невозможно. Ведь Их слуги там, за стенами. Даже сквозь камни крепостной стены, сквозь окованные железом, двери, сквозь причудливые гобелены и портьеры, он видит Их свет. Слишком яркий. Неживой. До боли слепит глаза. От этого мертвого света не спрятаться в темноте под веками, он пробьется даже туда, в мысли, в душу.
Тишина. Почему же их не слышно? Не слышно песен, гимнов их богам, боевых кличей. Ничего. Темную Землю, как пологом, накрыло тишиной. Раньше, когда он прислушивался, то мог даже в тишине услышать звуки, песню, отзвук той песни, что он слышал в ветре и в сиянии звезд. Но сейчас, как он ни прислушивался, он совсем ничего не слышал. Как будто все уже было мертво. Еще до Последний Битвы. Эта тишина была предвестницей той, другой, Великой Тишины, что повиснет над этой землей навечно, когда он уйдет отсюда. Когда здесь воцарится свет, мертвый свет Их добра. Он засмеялся. Добро! Они ведь даже не видели звезд, настоящих Звезд, а не тех ярких игрушек, что Королева Мира развесила по неправдоподобно правильному небу. Ни гроз, ни ветра, гонящего куда-то темные птицы облаков. Только мертвый Свет. Это добро? Неужели неведенье — это тоже добро? Кто придумал, что за стремление знать, видеть и понимать нужно платить? Кто сказал, что творить — грех?
Взгляд его темных глаз остановился на кружащихся вокруг пламени свечи огненнокрылых мотыльков. Эти не сгорят! Он сам когда-то создал их, из самого яркого пламени. Лучше им туда и вернуться. Пока не пришли Те, войны Света, и не уничтожили их. Он провел рукой над пламенем и мотыльки вновь стали язычками огня. Ему показалось, что в шепоте пламени он услышал одно слово: "Прощай".
Прощай. Прощай, темный Край, край, который я хранил от Света. Но я проиграл еще до того, как началась битва.* Я подвел тебя, Дом мой. Я предал вас всех. Свет уже коснулся тебя. Я чувствую, как бьется в агонии земля, как содрогаются горы, как ярче и ярче разгорается сердце Черной Земли. Скоро ничего не будет. Я бы хотел остаться. Но не могу. Я должен идти. Знание нужно передать тем, кто не боится слышать и знать, и больше некому сохранить его для них, кроме меня. О, как бы я хотел остаться здесь, чтобы наконец обрести покой. Прощай, прости...

* * *

Когда свет ворвался в бесконечные, поражающие и пугающие свое темной красотой, залы, они оказались абсолютно пусты. Во всей крепости горела лишь одна свеча, да и та уже догорала. Но ветер, ворвавшийся со светом, затушил пламя, до боли напоминающее огненные крылья мотылька...

Конец
_____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Того, что здесь написано, никогда не было... Это лишь смутные видения, память о будущем, смерть души. Это мой собственный бред, который вот уже долгое время преследует меня. Я не видела этого. И все же, я помню. Я не могу доказать вам, что это не просто мое больное воображение. И все же, я верю...

Арвен Мифриэль

* перефразированная строка из песни Blind Guardian "Mordred song" — "I've lost my battle before it starts..."