Дуэль

Дуэль и наследство

Пир был необыкновенно занудный — как и подобает хорошо устроенному пиру в замке князя Всех Дорог. Роскошно сервированный стол, самые изысканные угощения — как с княжеской кухни, так и добытые демонами откуда-то из Глубин. Благородные лорды и прекрасные леди — все неполные полторы сотни нашей расы. Не было, пожалуй, только нескольких из тех, кого я знал только в лицо. Что ж, видимо у них были какие-то действительно неотложные дела — здесь не было принято пропускать хоть какую-то возможность собраться вместе. Потанцевать, подраться в поединках, посплетничать и обсудить какие-нибудь мелкие политические дела. Трудно всерьез думать о политике, когда на огромном континенте всего-то полторы сотни лордов.. да и крестьян тоже не особенно много.

После того, как все наелись — кроме меня, пожалуй.. отвык я уже от всех этих изысканных яств, мне теперь намного симпатичнее простой ломоть свежего хлеба с сыром — почтенная публика перешла к новой части программы. Танцы и магические фокусы. Я покорно перетанцевал с половиной дам, развлек вторую половину разнообразными фейерверками, которых тут еще никто не видел. Выслушал кучу комплиментов и поздравлений с возвращением. Все выглядело так, словно я просто ездил куда-то по делам. А не так, словно добрая треть присутствующих некоторое время назад усердно содействовала тому, что я покинул эти милые земли.

Впрочем.. кто старое помянет, тому глаз вон. Но у этой пословицы есть и еще одно немаловажное дополнение — кто забудет, тому два. Забывать я ничего не собирался, но и мстить — тем более. Разве что провернуть пару издевательских шуток над теми, кто в свое время особо рьяно помогал старому дураку Илхану. Вообще, проведя две недели в замке, навестив соседей и обновив гардероб по последней моде, я понял, что этот мир стал мне тесен. Забавы и развлечения, упражнения в магии, которые теперь казались мне детскими играми — вот и все занятия нашей расы. Для особо скучающих были и иные веселья — экспедиции в глубь континента в поисках следов Старой расы. Но этим я в свое время увлекался достаточно, чтобы понять — от Старых остались лишь замки, огромное количество пустых и хорошо пригодных к жизни замков, куча мелких магических безделушек, и ничего больше. Когда-то это казалось мне важным и серьезным.. теперь я знал, насколько все эти магические артефакты бесполезны.

Были еще кое-где места, полные Силы, странной и довольно чуждой для нас силы — темной и загадочной. Но искать ключи к ней было слишком долгим и пустым занятием, на которое можно было убить всю жизнь и так ничего и не понять. Старые слишком хорошо "убрали за собой", уходя из этого мира. Ничего — ни книг, ни утвари, ни каких-то следов. Только красивые старые замки, которые потихоньку обживали наши лорды, да странные изваяния каких-то небывалых животных.. очень скоро начинавшие служить чучелами на полях.

Какой-то молодой парень, с чертами лица, выдававшими редкую чистоту крови, случайно толкнул меня, проходя к столу. Он немедленно извинился, но я ехидно улыбнулся и с изящным поклоном бросил ему под ноги платок, специально для этого болтавшийся у меня на поясе. Вызов. Парень резко побледнел и отпрянул — так, что даже ответный поклон у него вышел неловким и судорожным. Странно.. ну, поединок и поединок.. обычная забава, чтобы размять мышцы.

Мы проследовали во двор — за нами, как обычно, целая толпа. Боковым зрением я заметил, что за нами идут абсолютно все присутствующие. И тишина стояла какая-то странная.. недобрая, настороженная тишина. Я удивился. Быть может, они считают, что я собрался убивать всех их по одному? Ерунда какая. Я просто хотел немного подраться, развлечься и показать уважаемому обществу новые приемы, которым успел научиться.

Я достал свою шпагу — какое-то еще непривычное мне новомодное оружие, до сих пор я такими не дрался, но хорошо знал, как это делается. В иных мирах были подобные шпаги. Только сделанные гораздо лучше. Отсалютовал противнику и встал в изящную оборонительную стойку Оленя. Парень мягко пошел в обход, пытаясь, видимо, нащупать уязвимое место в моей обороне. Я ждал, когда он сделает какой-нибудь выпад. И дождался. Я отбил его шпагу далеко в сторону, намеренно промахнулся, давая ему возможность вернуть шпагу назад и отшагнул обратно.

Я дразнил его, как мог. Делал ложные выпады, уходил в глухую оборону, чтобы потом нанести неожиданный удар — намеренно мимо. Я развлекался, вставая в изящные — и чертовски неудобные — позы, вызывая в толпе вздохи восхищения. Противник же был необыкновенно серьезен, всерьез пытался меня одолеть, и вид у него был при этом, словно он спасает свою жизнь в настоящем бою. И все же в какой-то момент я слегка ошибся в расчете — ложный выпад оказался настоящим и клинок уперся противнику в горло. Он опустил шпагу и поклонился, признавая поражение.

Публика взвыла. Не зашлась в аплодисментах, как обычно, а именно взвыла. Я недоуменно оглянулся, отсалютовал публике и протянул парню руку. Он пожал ее — слегка, словно опасаясь чего-то. И тут я увидел, как через толпу ко мне идет Князь. Я посмотрел на узор на шпаге противника, и понял, что влип в самую большую неприятность, которая только могла произойти здесь. Побежденный мной был наследником Князя.

Князь Всех дорог — не правитель, а скорее, воспитатель в нашем детском саду для взрослых. Он и судья, и главный арбитр во всех спорах. А также занимается и экономикой, и наукой, и вообще всем, чем можно заниматься в нашем княжестве. Должность эта когда-то была выборной, потом стала наследственной. По одной простой причине — никто не хотел брать на себя весь этот груз забот. Впрочем, любой мог стать Князем — для этого нужно было только победить нынешнего Князя в поединке. Или его наследника — тогда победитель сам становился наследником. Насколько я знаю, во всей тысячелетней истории такое случилось один раз. Когда какая-то вздорная дама согласилась стать подругой какого-то лорда только при условии, что он будет Князем. Бедный лорд..

И теперь наследником стал я. Какой ужас! Мне немедленно захотелось сбежать отсюда куда-нибудь подальше. Одно утешало — нынешний Князь выглядел мужчиной в полном здравии и пока не собирался отправляться в Глубины. Он подошел ко мне, поздравил — довольно вежливо. В его взгляде царила скрытая радость, что было странно само по себе. Я думал, что его сын вполне устраивал его в качестве наследника — уж наверняка его с детства готовили к этой роли.

Князь пригласил меня проследовать в его покои. Следовать своими ногами мне совершенно не хотелось, поэтому я просто перенесся туда вместе с ним. Князь был недоволен. Насколько я помнил, он вообще особо не жаловал всевозможные магические фокусы, считая их причиной половины своих забот. Но недовольство свое он выказывать не стал.

— Ну что ж, милорд Оборотень. Поздравляю вас.. и одновременно приношу свои соболезнования.

Я улыбнулся. Соболезнования были тут уместнее поздравлений.

— По правде сказать, Князь, я вовсе не собирался этого делать. Это вышло совершенно случайно..

— Милорд Оборотень, не кажется ли вам, что с вами слишком многие вещи происходят "совершенно случайно"? Но тем не менее — я рад видеть вас в качестве своего наследника. Мой племянник совершенно не подходил для этой должности.

Мне всегда казалось, что это именно я совершенно не подхожу для этой должности. Особенно после тех моих приключений, закончившихся изгнанием.

— И что от меня теперь требуется, Князь?

— Пока, надеюсь, ничего. Я еще в силах занимать свой пост. Но я был бы рад видеть вас в гостях почаще — чтобы иметь возможность объяснить вам принципы управления княжеством. И еще, милорд. Вам стоит задуматься о том, чтобы найти себе подругу. Не хотелось бы, чтобы новый род Князей на вас закончился, на вас же и начавшись.

Я помрачнел, и, кажется, как-то недобро посмотрел на Князя. Но этому почтенному правителю все было нипочем. Мне очень захотелось закинуть его, его замок и половину княжества куда-нибудь подальше в Глубины. Я мог забыть все.. все, кроме смерти Мейт. И предлагать мне женитьбу было по меньшей мере наглостью с его стороны. Князь знал, что я вполне могу сделать то, о чем подумал — и все же выглядел совершенно спокойным. Я позавидовал его выдержке, подумав о том, как ему, совершенно не владеющему магическим умением не раз уже приходилось выслушивать, мирить и наказывать всех наших магов разного калибра.

— Так этот юноша — ваш племянник, Князь? А где же сыновья?

— Единственный сын был учеником столь прискорбно покинувшего нас Илхана. И от наследства он отказался, предпочитая совершенствовать свой талант.

— Да.. печально.

— Не так уж и печально. Его наставник внушил ему много не слишком подобающих Князю идей.

Да уж.. Илхан был фанатиком. Фанатиком магии Воды и Древа — противоположности моей, Крови и Железа. Его направление традиционно считалось добрым и направленным на помощь людям. Это было большим заблуждением — вся разница была в том, что они не использовали в своих опытах кровь живых существ. А так.. лечить я мог не хуже любого водного. Вот только сам Илхан добротой не отличался — он был уверен в том, что всех последователей магии Крови надлежит вешать на башнях их замков. И проводил эту политику много лет.

С князем мы распрощались довольно тепло, я пообещал ему наносить визиты не реже раза в полгода и я покинул его покои. Но отправился я не вниз, в пиршественный зал, а в свой замок.

В замке царила чистота и порядок. Слуги деловито сновали, прикидываясь тем, что всецело озабочены хозяйством. Не успел я снять парадную одежду, как в дверь постучался управляющий. Я выслушал его занудство о количестве крестьян, занятых на разных работах, о необходимости сделать то, то и это, вежливо покивал, делая вид, что понимаю, что он от меня хочет. Потом дал ему камень, позволяющий управлять мелкими рабочими духами и велел не беспокоить меня по таким пустякам. Меня совершенно не интересовало хозяйство, управляющий у меня был надежный, купленный за большие деньги. То, что он регулярно отправлял часть добра не в кладовые замка, а в свои сараи, меня волновало мало. Крестьяне были сыты, работой не особо загружены, еды и прочих припасов было вдоволь. В замке тоже был порядок. Что мне еще, спрашивается, было нужно?

Я отправился в комнату, где был крепко заперт Мейтин. Нахальный мальчишка утром попытался воткнуть мне кинжал в спину, пока я спал. Ситуация была не опасной — он не смог бы меня убить, как нельзя убить простым оружием никого из нашей расы, можно только ранить, да и то не особо тяжело. Но само по себе.. я мирно спал рядом с этим наглецом. В утренней полудреме я услышал, как он достает что-то из-под подушки и едва-едва успел перехватить руку, в которой что-то блеснуло. Это был самый обычный крестьянский кинжал, не заговоренный. Я отобрал кинжал и толкнул его в глубь кровати, к стене.

— И что это взбрело тебе в голову, о невежественный отрок?

Мальчишка что-то буркнул себе под нос и отвернулся, сложившись в позу побитой собаки. Он был очарователен в своей грациозности на грани неуклюжести, всегда казалось, что вот-вот он налетит на угол стола или споткнется о камень. И все же в последний момент он успевал увернуться. Я любовался им, что бы он не делал. Это всегда было зрелищем, достойным лучшего живописца — не каждому дано суметь изобразить эту смесь неуклюжести, изящества и ленивой расслабленности, с которой он двигался, ел, спал и танцевал. Мальчик был невероятно избалован, невероятно испорчен и при этом странно наивен. Наверное, такой же была Мейт в его возрасте. И еще — он был отличным любовником. Капризный и требовательный, при своей неопытности, довольно холодный — он умел дразнить и заводить меня, как никто.

Я встряхнул его за плечо, разворачивая к себе. Он вскинул лохматую голову и зверем взглянул на меня.

— Итак, Мейтин. Что это взбрело тебе в голову?

— Оставьте меня в покое, милорд! Останьте от меня!

— Чем ты недоволен, мальчик? Зачем ты собрался меня ранить?

— Мне скучно! Вы держите меня взаперти, не выпускаете из комнаты. Я даже не могу выйти во двор, проехаться верхом... Я сижу тут один, целыми днями.. Вы приходите ко мне только ночью, а сами развлекаетесь где-то, не знаю с кем..

О, Глубины! Мальчишка же просто ревнует. Неужели я настолько забросил его? Мне всегда казалось, что я провожу с ним достаточно времени, и балую его, как только можно. И еще.. я сомневался, что ему интересно мое общество днем.

— Мейтин, я думаю, что как только я выпущу тебя, ты сбежишь. Так?

Я приподнял его голову за подбородок, другой рукой обнимая за плечи. Его глаза были полны слез. Так, вероятно, сейчас будет еще одна истерика — наверное, уже десятая или пятнадцатая. Мальчик был довольно истеричен. Но, к счастью, в его случае все заканчивалось слезами и метанием первых попавшихся под руку предметов. Сестра в таких случаях могла и использовать шпагу, и боевую магию. Колдунья она была довольно сильная. По крайней мере, один раз я очутился на глубине далекого замшелого пруда.

— И сбегу! А что мне тут делать? А может.. может, и не сбегу!

— Вот видишь.. пока у меня нет оснований тебе доверять, я тебя не выпущу. Ты мне слишком нравишься.

— Все вы врете! .. врете, врете..

Мальчик разразился слезами. И так он тоже был не менее очарователен. Я обнял его покрепче, и, гладя по плечам, стал утешать. Эти слезы должны были скоро закончиться, сменившись бурной страстью. Поэтому я терпеливо говорил ему в полголоса, что я не вру, что он мне действительно нужен, что я нигде ни с кем не развлекаюсь.. И, как всегда, он перестал плакать и довольно сильно проскреб мне по спине своими острыми коготками. Мальчишка любил кусаться и царапаться, как камышовый кот, но при этом сам такого обращения не переносил. Мне все время приходилось сдерживать свои порывы искусать его до крови.

Когда я вошел, он читал какую-то книжку, добытую у меня в кабинете. Он посмотрел на меня волком, и отвернулся к стене.

— Мейтин. Ты опять капризничаешь?

— Вы опять не взяли меня с собой, милорд. И я не хочу с вами говорить.

— Мальчик, перестань меня злить! Я не хочу выслушивать больше одного скандала за день.

Видимо, мой окрик подействовал. Он подошел ко мне — с деланным недовольством на симпатичной мордашке. Остановился, свесив длинные руки по телу, изображая усталость и пресыщенность. Потом, увидев у меня на руке браслет с синим камнем, попросил показать поближе. Я снял браслет и отдал ему.

— Если нравится, бери себе.

Браслет был довольно дорогой, и, на мой взгляд, слишком роскошный. Мне всегда нравилось что-нибудь поскромнее и подревнее. Но мальчику было еще далеко до истинного ценителя. Он, словно сорока, обожал все блестящее и яркое. Поэтому он с восторженным визгом повис у меня на шее. Довольно специфическая форма благодарности, особенно учитывая, что он выше меня на полголовы.

Потом, утомив друг друга до полного изнеможения, мы валялись на широкой кровати. Я пил вино, мальчик сок каких-то ягод. Он все время пил его, просто кувшинами.. я же на эту сладкую гадость и смотреть не мог. Временами, обнаруживая новую саднящую царапину, я ругался и залечивал ее. Мальчишка издевательски хихикал и демонстрировал мне длинные острые когти. Потом он вдруг сотворил мой фантом. Я внимательно изучил призрачную фигуру мужика средних лет, с растрепанными светлыми волосами и мерзкой улыбкой, усомнился в его схожести и начал исправлять. Первым делом исправил нос — у меня нос короткий и прямой, а вовсе не картошкой. Потом подбородок — он у меня все-таки не как у крестьянина-головореза. Мейтин тут же приделал фантому рога и большие уши. Я уничтожил фантом и кинул в него подушкой.

— Ладно, Мейтин, собирайся, поедем гулять. Верхом.

Я приказал слуге оседлать двух коней — серую мутантку для себя и вороного для мальчика. У моей мутантки были, помимо обычных шести ног, еще и зачатки крыльев. Езде это не способствовало, зато выглядело просто замечательно. Стоила эта кобылка, как половина табуна обычных лошадей, но я всегда любил что-нибудь экзотическое.

Мы отправились в поездку, взяв с собой все необходимое для пикника — палатку из теплых шкур, припасы и вино. По дороге я ехал сзади, чтобы иметь возможность полюбоваться тем, что выделывает на коне мальчик. Ездил он еле-еле, но зато очень любил, как я понял, выделывать разные фокусы. Сломать шею, он, видимо, совсем не опасался, полагаясь на мои целительские таланты. Я все больше и больше укреплялся во мнении, что погожу пока искать себе подругу. Хотя бы до тех пор, пока Мейти не станет совершеннолетним и не заведет собственный замок.

Отец его отнесся к нашему общению благосклонно. Это всегда было старой традицией — молодой отпрыск какого-то из родов в качестве любовника и оруженосца у кого-то из взрослых лордов. Традиции этой следовали немногие, но Мейран вообще был ретроградом. В свое время он очень хотел, чтобы я стал мужем его дочери, после того, как она осталась вдовой. И когда Мейт погибла, остался моим верным союзником. Я нанес ему визит, и мы неплохо провели время, вспоминая былое.

Потом, вдоволь наплескавшись в ледяной воде — мальчик, оказывается, всецело разделял мою приверженность к такому купанию — мы развели костер, и, жаря рыбу, я наскоро рассказывал ему историю нашего княжества. Он был довольно невежествен, из истории знал только основные факты, а про Старую расу — только то, что узнал в ученичестве у Илхана. То есть, почти ничего.

— ...таким образом, когда первые лорды пришли на эту землю, они не нашли ничего, кроме старых замков и одичавших крестьян. Было много неприятных случаев с этими замками и местами Силы — тогда еще никто из лордов не владел магией.

— Как?

— Очень просто. Это умение пришло от местных. От крестьян. Так что самые сильные маги — те, в ком еще сильна кровь крестьян. Род нашего Князя никогда не брал в супруги никого из местных. Поэтому магов у них в роду нет. Тот сын Князя — он мог бы быть в лучшем случае жалким ремесленником. Недостаточно выучить правила, нужно еще иметь силу внутри себя.

Моя мать, Мейтин, была крестьянкой. По происхождению, так-то она стала через пару лет самой изысканной из всех дам княжества. И во мне половина крестьянской крови — а значит, и Старой крови. Отсюда часть моей силы. Другая часть — та, с помощью которой я смог выкинуть самого сильного мага княжества отсюда, как нахулиганившего щенка — от моих странствий. Я расскажу тебе потом. Теперь я — не буду хвастаться, но это так — самый сильный маг этого мира. Сильнее всех прочих, вместе взятых.

— Но разве крестьяне — это Старые?

— Да, Мейтин, хотя мало кто об этом знает. У них с древних времен шло разделение на две расы — те, кто жил много тысяч лет, и те, кто жил не более ста-двухсот, как и нынешние крестьяне. Старшая часть расы в конце концов выродилась и стала бесплодной. Тогда часть из них пыталась заводить детей от низшей части. Но эти дети все равно жили как крестьяне — сто, сто пятьдесят лет. И не были такими сильными магами. Поэтому высшая раса предпочла уйти куда-то в иные миры, где они могли обновить свою кровь с большим успехом. Потом случилась какая-то страшная эпидемия, и выжили только те из низших, в ком была кровь высших. Так что — крестьяне являются Старой расой.

— Моя прабабка была крестьянкой.

— Да, мальчик, я знаю. Поэтому род Синих Орлов обладает магическим даром. И поэтому ваши ушки — не такие острые, как у Князя. Хотя по сравнению с моими — верх совершенства.

С этими словами я укусил его за ухо и начал щекотать.

— Милорд, лучше расскажите что-нибудь еще!

Глаза его так и светились от любопытства. Пришлось рассказывать, но при этом я гладил его по спине и мальчишка то и дело мурлыкал от удовольствия. Стояла прекрасная осенняя ночь, небо было ясным. На темно-пурпурном фоне плыли небольшие сиреневые облачка, заставляя звезды мигать.

— Дальше ты уже должен знать. Мы пришли в этот мир из другого, которому угрожала катастрофа. Пришли только лорды, оставив на произвол судьбы всех остальных в том мире.

— Как же они пришли, если у них не было магии?

Мальчик вывернулся из-под руки и недоверчиво уставился на меня.

— У наших предков были машины — особые устройства, позволившие сделать это. Но здесь они вдруг перестали работать — все до единого. И наши предки стали жить, как живут и ныне. С тех пор больше ничего и не происходило. Все интриги, междуусобные войны и заговоры явно не стоят того, чтобы о них сейчас говорить.

— Милорд! А почему произошла та война, когда погибла сестра? Я был еще слишком маленьким, почти ничего не помню..

— Видишь ли, мальчик... С давних пор существует две магические системы — ты их знаешь: Крови и Железа и Воды и Древа. Это как бы две стороны одной силы — одна из них более агрессивна, не чуждается никаких методов. Это магия Крови. Вторая — более человечная, создает для себя много моральных норм и ограничений. Я сразу выбрал для себя первую. Илхан же был издавна магом Воды. Я никогда не ограничивал себя в средствах — использовал и живую кровь, ставил различные опыты на крестьянах. Я и сейчас не собираюсь от этого отказываться. Но тогда Илхан пользовался большим влиянием и уважением. После одного опасного опыта — тогда погибло немало крестьян и мой помощник, наследник дома Белого Жаворонка, Тальон — он решил бороться со мной. Собрал отряд — с большей его частью я сегодня пил за одним столом. Он долго осаждал замок, Князь был вынужден вынести мне смертный приговор — дом Жаворонка был одним из самых влиятельных и горел жаждой мести. Илхан сумел взять меня в плен, но не смог убить. Зато при моем изгнании случилось неожиданное недоразумение — часть присутствующих тоже погибла. После этого Илхан, как мне сказали, утратил большую часть своего влияния и едва не был растерзан несколькими лордами, чьи близкие погибли. Что было дальше, я уже не знаю, но мой приговор оставался в силе до сегодняшнего дня. Теперь я — наследник Князя. Хотя лучше бы мне быть приговоренным — я все равно сильнее всех прочих.

Вдалеке послышался какой-то шум. Привстав, я увидел, что к нам приближается конный отряд. Четверо или пятеро всадников. Использовав магическое зрение, я увидел на их плащах гербы дома Белого Жаворонка.

— Ну вот, Мейтин, часть моего рассказа приближается к нам. Жаворонки пожаловали.

Мальчик потянулся к своему кинжалу, который я ему отдал утром, взяв обещание не применять его больше ко мне.

— Нет, милый. Сиди тихо в палатке — можешь только подглядывать, что там будет делаться. Мне не нужны лишние проблемы.

Всадники подьехали уже близко, окружая палатку кольцом. Я набросил рубашку и вылез из палатки, попутно окружая себя голубоватым кольцом защиты от оружия. Предводитель — я с удивлением узнал в нем главу дома — внимательно рассмотрел меня, но, удивившись окутывающему меня голубому пламени, ничего не сказал. Я вышел вперед. Тут же все пятеро схватились за клинки. Я показал им пустые руки, но оружия они не убрали.

— Оборотень! Где же твой меч?

— Мне не нужен меч, чтобы остудить ваш пыл. И я не собираюсь сражаться с вами в поединке. Впрочем, если кто-то очень хочет стать наследником Князя — тому я с удовольствием проиграю поединок. А теперь говорите, зачем явились?

— За местью! Ты убил нашего брата! -- разнгеванно завопил один из всадников.

— Я не убивал Тальона. Он погиб, ставя опасный опыт. Моя вина только в том, что я не смог ему помочь.

— Ты лжешь, Оборотень! Ты убил его, чтобы использовать его кровь в своих гнусных опытах!

— Я не лгу. Но так как вы мне не верите — говорить нам не о чем.

Я встал, уперев руки в бедра и уныло рассматривая лорда. Убедить их я никак не мог — а причинять им вред не хотел. Ситуация была патовая: они не могли меня убить, я не хотел убивать их.

— Чем ты можешь доказать свою правоту?

Князь явно утратил часть своей уверенности.

— Ничем. Я могу только одно — предложить милорду уплатить виру.

— Своими грязными деньгами ты надеешься откупиться от крови?!

Это был кто-то из братьев Тальона. И, судя по всему, не столь умный, каким был покойный.

Лорд обернулся к сыну.

— Помолчи, Тальран! У нас нет доказательств как его правоты, так и правоты Илхана.

— Неужели нашелся хоть кто-то разумный в этом доме? — я широко усмехнулся, и лорд нахмурил густые брови. Но я не собирался быть вежливым. Я ни в чем не был виноват перед ними. — Хорошо, милорд. Я предлагаю вспомнить старинный обычай. Мы с вами — только вы и я — сейчас чертим зеркало Правды. Вы знаете — тот, кто защищал неверную сторону, погибает.

— У тебя есть свидетель? Сейчас?

— Не притворяйтесь, милорд. Вы же знаете, что я не один. — Я махнул рукой в сторону все-таки высунувшегося из палатки Мейтина.

Лорд задумался. Зеркало Правды было старым и опасным способом выяснения истины. Неправый погибал — всегда, не было пути избегнуть этой гибели, какой бы силой ты не обладал. Мне рисковать было нечем — я был прав.

— Хорошо, Оборотень. Ты можешь поклясться, что ты не убивал моего сына?

— Милорд, я клянусь перед Небом и Глубинами, клятвой Крови и Железа, моей силой и жизнью.

Лорд опять надолго замолчал. Видимо, он взвешивал все "за" и "против". Моя клятва была действительно убедительной — я клялся своей силой, а, значит, мог потерять ее, если солгу. Наш мир — один из немногих, где клятва имеет такую силу. Впрочем, он мог подозревать, что вернувшись, я стал неподвластен этому закону. Но это меня уже не касалось.

— Я принимаю твою клятву.

Кто-то, видимо, тот самый недоумок Тальран, возмущенно взвыл: — Отец! Кому ты веришь?!

Но лорд был тверд в своем решении.

— Оборотень, я верю тебе. Но ты заплатишь виру — ты добудешь мне Камень Воды.

A`haenn tha ditthve! Это же тебе не лошадь редкой масти достать, старый ты болван, лорд Дома Белого Жаворонка! Что ж за невезение такое...

— Хорошо, милорд. На этом позвольте проститься. — И с небрежным поклоном я отвернулся. В спину мне полетело задиристое:

— Не думай, Оборотень, что я поверил тебе!

До беседы с Тальраном я не унизился. Я залез в палатку, затащил туда любопытного Мейтина и первым делом хорошенько надавал ему по шее.

— Кому я говорил — не высовываться? Кому, Мейтин?

На этот раз мальчик не огрызался, а терпеливо принимал свою порцию наказания. Потом он свернулся клубочком, накрылся шкурой по самые сверкающие глаза и стал наблюдать за мной. Я сидел, скрестив ноги, и раздумывая о том, как и где буду искать этот проклятущий Камень — последний из четырех Камней, который пару сотен лет куда-то бесследно исчез. И о том, как же вредно быть добрым — утопить бы этого лорда со всеми его сыновьями в этом же пруду...

— Милорд, а что вы теперь будете делать? Ну, с камнем?

Я наклонился к нему, и подробно описал все, что я теперь буду делать — но не с камнем, а с одним таким не в меру любопытным мальчишкой. А потом проделал все это — не торопясь и с удовольствием.