Легенда Белых Гор

ГОРЛУМ из МОРДОРА

Легенда Белых Гор.

ЛЈгкий осенний морозец бодрил, веселя тело и душу.
Келебримбор спустился с крыльца и зашагал по улице к кузне, с удовольствием слыша, как хрустит под ногами неокрепший ледок луж. Ослепительно ясное небо, золото листвы, пламенеющие алые гроздья рябин... хороший выдался день!
А вдали, как мираж, рвутся ввысь заснеженные отроги Белых гор. Скоро и в Эрегион придЈт зима.
"Скоро, совсем уже скоро," — подумал Келебримбор, улыбаясь. Зиму он тоже любил.
В такой день и от жизни он ждал только хорошего. А горе, грязь и серая пелена обыденности — а, да зачем они?
И когда подбежавший от ворот Эльф схватил вдруг его за руку, он поначалу даже не понял.
— ...Там Орки!
— Что?!

Их было с полдюжины, незваных пришельцев. Одетые по-зимнему тепло, угрюмо озирались по сторонам, стискивая в руках ножи да копья. И было им — страшно, хотя они и храбрились.
Остановясь перед воротами, переглянулись.
Потом один из них, вероятно, предводитель, крикнул, обращаясь к Келебримбору (видимо, почуяв в нЈм главного здесь):
— Эй, Эльф, ты чего в наши земли припЈрся?
Ай да ну!
Келебримбору стало смешно: прочные ворота, высокая городьба, друзья-воины рядом — и каждый Орк под прицелом десятка метких глаз и острых сосновых стрел. Миг — ведь как Јжиков иголками утыкают! А они ещЈ ершатся...
— Это ещЈ разобраться надо, кто к кому явился -- незваным-непрошенным! СдаЈтся мне, что это не я под вашими воротами стою.
— Было времечко, Эльф, когда ни тебя, ни твоих ворот тут и в помине не было!
Орк говорил на ломаном Синдарине, но при желании понять его было можно. А желание у Келебримбора было. Желание и жгучее любопытство.
— Мы, может, нарочно пришли: взглянуть, кто это в наши края припожаловал...
Надо же, какой нахальный, вздорный Орк!
— Ну что же. — Келебримбор усмехнулся и, чтобы испытать орочью храбрость, сказал: — Входите, коли пришли!
Ворота эльфийского города распахнулись.

Он не думал, что Орки войдут, — но предводитель их шагнул вдруг вперЈд, словно в воду холодную с разбега кинулся, и остальные поспешили следом, будто потеряться боялись.
— Ну что ж, ребята, в гостях воля не своя!
Это предводитель сказал.
А другой настороженно добавил:
— Разоружаться не будем!
Келебримбор пожал плечами.
— Коли охота, стойте так. Сами-то откуда будете?
— С Белых гор. — Предводитель глянул, как ножом уколол.
— Далековато... — протянул Келебримбор, оглядывая их. И, чтобы снять напряжение, спросил: -- Проголодались, верно? Ну, пошли, что ли?
Он не ждал, что Орки послушно пойдут следом, — но они пошли.

Приземистая избушка об одном окошке на трапезную явно не походила. Сколь ни дикими были Орки, а поняли это вмиг и вновь начали настороженно переглядываться.
— Эй, Эльф, куда это ты нас привЈл? — спросил предводитель, стискивая пальцы на рукояти ножа, -- всЈ какого-то подвоха ждал.
— Мыться сперва будете! — ответил Келебримбор и, видя, что ему по-прежнему не верят, внушительно добавил: — Такой уж у нас, у Эльфов, обычай. Привыкайте, раз в гости пришли!
— Отлично! — Предводитель мазнул его недоверчивым взглядом. — Тогда я — испробую!
Помедлив миг, он рывком распахнул скрипнувшую дверь и нырнул в духовитое банное тепло.
А Келебримбор поспешил к дому, чтобы распорядиться насчЈт угощения. Да, вот ещЈ что, -- озабоченно подумал, роясь в сундуках в подклети, — переодеть бы их, а то эти шубы...
С ворохом чистой одежды вновь подошЈл к баньке. ПодошЈл и поморщился недовольно, ибо Орки за предводителем мыться не пошли — сидели возле избушки: все, как натянутые до предела луки — ещЈ миг, и тетива лопнет! Келебримбор шагнул было к двери... и замер, когда Орк, самый высокий среди них и самый широкоплечий, вскочил с проворством дикого зверя и встал на пути, загораживая вход.
— Да я вот, — принялся втолковывать Келебримбор, -- рубаху чистую вожаку вашему принЈс. И вам всем тоже. В подарок.
Орк хмуро забрал у него одежду.
— Сам передам, — буркнул неохотно. — Ты тут жди! — И скрылся за дощатой дверью.
Экий наглый Орк! Словно и не с Правителем здешней крепости разговаривал. Это укололо самолюбие, но Келебримбор умел сдерживаться — в жизни ему и не такое терпеть приходилось. Терпеливо дождался, пока на пороге появился предводитель Орков, облачЈнный в эльфийский наряд. Вожак молча кивнул своим, и те тоже исчезли за дверью баньки.

— А дальше что, щедрый хозяин?
Они шли к дому рядом — плечом к плечу, и Келебримбора поразило, что Орк и ростом ниже его, и в плечах поуже. Против своих громил вожак и вовсе казался задохликом. И слишком уж молод -- вряд ли восемнадцать минуло!
— Шестнадцатая зима в двери стучит, — неожиданно произнЈс Орк и усмехнулся: мы, мол, взрослеем рано.
И Келебримбор почему-то совсем не удивился ответу на ещЈ не заданный вопрос.
— А звать тебя как? — И, зная, что у дикарей не принято открывать имя первому встречному, торопливо добавил: — Ну, как к тебе обращаться? Меня вот — Келебримбором зовут.
Помолчав, Орк отрешЈнно сказал:
— Снег.
Снег?
Келебримбор поднял голову.
Погода и верно испортилась, с гор задувал холодный ветер, и крохотная колючая снежинка упала в подставленную ладонь.
— Вижу, что снег. Я спросил, как твоЈ имя. Понимаешь — имя? Или... это нельзя знать?
— Ты спросил — и ты услышал. — Орк выразительно пожал плечами. — Снег — это и есть моЈ имя. Мы родились зимою, в метель. Я и двое моих братьев. Зима была суровой, пищи не хватало. И тогда братьев вынесли из пещеры и положили на снег. Сначала они кричали, а потом... потом замолчали. Навсегда.
— Но зачем... почему?
Убивать новорожденных детей — это в сознании не укладывалось!
— Ты всегда ел досыта, Эльф.
"Ты не поймЈшь" — так это прозвучало.
Келебримбор опустил голову, словно в этом была его вина:
— Да... наверно...
— В горах уже зима, сосны в инее. На перевале снЕга по пояс. А коль если возвращаться доведЈтся, уже наметЈт и по грудь.
— Коль если? Так не говорят!
Орк не услышал — или сделал вид, будто не услышал. Продолжал говорить ровным, бесцветным голосом, что в голодные зимы — а такое случается через раз — умирает половина младенцев, ну, а когда совсем уже — край, холостые мужчины племени бросают жребий и...
— ...Вот мы и спустились в долину, надеясь добыть зверя... Коченели от холода, увязали по пояс в снегу — но шли, надеясь на чудо. А чуда не случилось. Охота была неудачной — и стало быть, вновь их ждЈт голодная зима...
— А почему бы вам... вашему племени совсем не поселиться здесь? — вырвалось у Келебримбора.
Он сам удивился этим словам.
А Орк тихо ответил:
— Мы боимся... Когда-то мы были свободным народом, но пришли из-за Моря чужаки с длинными, острыми копьями, меткими стрелами... Теперь нам остались только горы. Камень, снег и лЈд... Но туда хоть не придЈт никто...
— А если всЈ-таки?..
— Тогда будем драться на пороге родных пещер, драться и умирать, потому что бежать нам больше некуда...
И словно льдинка кольнула Эльфа в сердце.
Потому что и впрямь — некуда.

Сперва он собирался лишь накормить их да проводить восвояси. Теперь что-то изменилось — он и сам не мог понять что. Обычаи эти их кровавые... И имена... Снег... Огонь... Мрак... Лук... Нож... Язык сломаешь! Поди попробуй выговорить коротенькое словечко Гхаш, острым кремешком перекатывающееся на языке!
А на вид — почти такие же, особенно в эльфийских плащах да рубахах. Разве что волосы у всех убраны не по-эльфийски — в косы, да кожа от холодов и ветра задубелая, тЈмная...
Келебримбора вдруг невольно передЈрнуло: я принимаю у себя Орков. Я — Орков! Мирно беседую с ними, вместо того чтобы хвататься за меч! Видел бы меня Гил-Галад... хотя что мне Гил-Галад? Или я в своЈм доме уже — не хозяин?
— Ну, пошли к столу, что ли? — отметая все сомнения, беспечно сказал он и повЈл их — на сей раз уже точно в трапезную.

Пообедать как следует кто же откажется? Ни Орк, ни Эльф, ни Человек.
Но пора и меру знать, наверно!
Келебримбор поднялся из-за стола и, выйдя на крыльцо, с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух. Запрокинув голову, поглядел на небо. В разрывах облаков сияла голубая звезда, колола глаза своим чистым незамутнЈнным блеском.
Хорошо было вот так стоять...
Скрипнула дверь. В освещЈнном проЈме возник знакомый угловатый силуэт.
Снег.
Что ж он трапезу-то оставил?
— Щедрый хозяин?
Орк неслышно приблизился к Келебримбору, коснулся его руки своею обветренной ладонью.
— У меня есть имя... — Эльф резко — пожалуй, даже слишком резко — высвободил пальцы. — И... не надо так... У нас не принято...
Не ожидал, что Орк поймЈт, но Снег поспешно отодвинулся.
— Прости. — Немного помолчал. — Завтра мы уйдЈм. Не будем досаждать больше. Ты и так... Мы ведь другого ждали...
Как будто сам он — ждал!
— Я прикажу положить в ваши мешки еды — сколько унести сможете.
(Да сколько они там унесут?)
— Своя ноша не тянет, — отозвался задумчиво Снег. — Один только Мрачек за четверых потащит.
— Он старше тебя?
(Если и да, то ненамного.)
— Ровесник. По судьбе и по жребию. Только его мать родила тогда четверых... Его — накормили.
— А... остальных?
И прикусил язык. Зачем спрашивать, когда всЈ ясно и так.
— А теперь жребий ему не выпал. И потому в зимнюю бескормицу...
— Страшно! — невольно вырвалось у Келебримбора.
— Иначе не выжить...
— И глупо! — добавил он. Имея в виду, что этот парень принесЈт их племени намного больше пользы, если оставить его жить.
— Да, щедрый хозяин. Поэтому Мать Рода и отпустила его в долину. А теперь — нам пора назад. Нас ждут...
А в следующий раз жребий может не выпасть ему самому, подумал внезапно Келебримбор.
И уже не отстранился, когда Снег снова взял его за руку.
— Я вне жребия, щедрый хозяин!..
Это наверняка магия, мелькнуло в голове. Я не искал их — они сами пришли. И заворожили... Хотя... могут ли Орки ворожить? Или то — влияние Его? Ведь он всегда говорит: "Нет хороших и плохих народов! Даже среди Орков можно встретить замечательных ребят..."
— Ты знаешь — Его, Снег? Когда Он вернЈтся, я расскажу Ему о вас. Он — поможет. Он непременно поможет!
— Нет. Не надо.
— Но почему? Ты, верно, не знаешь... Он — такой... такой... --
Эльфу впервые в жизни не хватало слов — да с этим Орком и не нужны были слова, поэтому Келебримбор лишь повторил: — Он — поможет!
— Нет. — Снег нахмурился. — Когда мы были сильны, мы отдали Ему всЈ, что могли. Когда была война и мы умирали на пыльной равнине Анфауглит... Люди сложили потом песни об этом. О себе. О нас не осталось даже песен. Хотя было нас поболе, чем Людей. Но... всЈ кончилось, Эльф. И нашего народа больше нет. Мы превратились в ночных теней, исчезающих с рассветом... А Он... Да, Он поможет, конечно, я знаю. Он никому не отказывает. Но... Нельзя брать, ничего не давая взамен. А нам нечего больше Ему предложить...
— Он не потребует платы! — с возмущением, с обидой за Него.
— Да, конечно. — Снег ещЈ сильней нахмурился. -- Только подачек нам не надо. Даже от Него. -- Подумал и добавил: — И у тебя мы не задаром берЈм. Я расплачУсь. По весне.
— Чем? Мифрилом с Сильмариллами? — невольно усмехнулся Келебримбор.
— Нет. И золота у нас тоже нет.
Так чем же он тогда расплачиваться думает?
Хотя... так ли это важно?
— А самое умное — это... — и не договорил: дверь опять отворилась.
— А, вот вы где! — На крыльцо вышел огромный могучий Мрак. ПовЈл плечами, покрутил головой и дерзковато — чтобы скрыть робость — спросил: -- Правда, что ли, щедрый хозяин, будто железом ты повелевать можешь?
— Правда.
— А... научишь? Меня?
И, довольный тем, что продолжения этого тягостного разговора не последует, Келебримбор поспешил к кузне — не научить, нет, просто показать дикому Орку своЈ высокое эльфийское мастерство и умение...

...Уходя к перевалу, два дня спустя, Снег оглянулся и помахал рукой на прощание.
Так естественно было ответить ему тем же!
— ...А, может, зря мы с ними так? — пробормотал в раздумье один из спутников Келебримбора, глядя, как исчезают за внезапно поднявшимся туманом незваные гости. — ВсЈ ж — Орки.
Келебримбор не ответил.
Может быть, и зря. Тем более что Орки и шли сюда -- умирать. И убить их было нетрудно. Убить — это всегда просто. Гораздо проще, чем посадить за один стол. Чем поделиться едой...
Гораздо проще, чем понять.
— А ну как по весне они вновь явятся? — никак не мог угомониться его спутник. — И не вшестером уже? Придут — чтобы убивать?
— Не придут, — покачал головой Келебримбор. -- Вернее — придут... но в гости. Им понравилось -- гостями быть... Хотя мы и не были особенно щедры. Но прежде приду к ним — я. Тоже гостем приду. Ведь — звали!
— А ну как ловушка это? — не сдавался упрямый Эльф.
Ловушка?
Нет, если бы они замышляли недоброе, Снег не обернулся бы на прощание.
— Доверчив ты без меры, Повелитель.
— Быть может. Но злом за добро не платят даже Орки. ПойдЈм! — зябко поЈжился, кутаясь в плащ, когда жестокий порыв ветра швырнул в лицо целую пригоршню снежного крошева.
И поспешил вниз, в долину, ибо Орки Орками — а у него хватало и других, более важных дел.

А потом, и тоже совсем неожиданно, приехал Аннатар — и тут уже стало совсем не до Орков...

Обычно зимы тянутся медленно. Но эта пролетела стремительно, в делах и заботах не уследить было за торопливым мельканием дней. И когда однажды, выйдя из кузницы, Келебримбор услышал пение жаворонка, он понял, что настала весна.
Но — у него была работа, и Аннатар, прежде чем вновь уехать, опять торопил его.
А эту звонкую трель весенней птички тем же вечером в кузне вплЈл Келебримбор в узор Кольца... одного из Великих — но не Единственного.
"...А одно, Всесильное, для кого мы откуЈм, отец мой названный?.."
Мы? Ну, моей в том доли немного. Вот разве что Три -- удались. ЛЈгкие, ажурные, чистые, а дотронешься осторожно — звенят, тихо-тихо и нежно, ровно колокольчики...
...Так ДЛЯ КОГО же собирается ковать Он ТО Кольцо?
И Девять. Их тоже ковал Он...
Зато мы с Гномом отковали Три и Семь. Равновесие! Как и дОлжно быть...
Приедет вскоре. Увидит. Может быть, и похвалит. Сдержанно и немногословно. А потом улыбнся вслед словам — а уж улыбка эта дороже всех слов в мире стоит!
...Как не хватало мне в детстве отца... ТАКОГО отца!..
А — Он? Кто был отцом для Него? Аулэ? Породил — это верно, а вот любил ли? Да если б любили Его там, в Валиноре, разве ушЈл бы Он в неизвестность, в далЈкую Эндоррэ, к тому, чьЈ имя ныне под запретом, к Врагу, к нераскаянному мятежнику?..
И разве сам я стал бы уходить в Эрегион, если бы меня хоть кто-нибудь любил?..
Не оттого ли и потянулся я к Нему, что судьбы наши — похожи? Хотя, если задуматься, кто я — и кто Он?..
А ведь я знаю, ДЛЯ КОГО ТО Кольцо! Знаю — и не боюсь отчего-то. Говорят, что в Ангбанде были всЈ же Эльфы. Из Авари...
Интересно, а я бы мог?.. Вот вернЈтся Он -- непременно спрошу. Он — ответит. Не обманет! Да Он и не умеет лгать. Так и не научился. Учился -- другому... А как много Он знает! Поражаешься иногда... И ведь на любой вопрос, не задумываясь, ответит: отчего бывают затмения Солнца, какая сила в молнии, бьющей из туч, заключена, почему любую зиму неизбежно сменяет весна?..
...А кстати, я в гости ведь был зван! Весной! Пойти, что ли? Сбежать от всех, и одному, тайком... А то ещЈ отговаривать примутся. Скажут — опасно. Скажут -- убить могут... Да нет, зачем им меня убивать, если сами звали? Да ещЈ и отдарить посулились. Интересно, чем?..
Долго думать о неприятном и тягостном было не в натуре Келебримбора. Ему больше нравилось улыбаться, нежели проливать слЈзы. Ковать Кольца, а не мечи... И в гости пойти кто ж откажется? Может, кто другой — но никак не Келебримбор!..

А в горных долинах и ущельях всЈ ещЈ лежал снег, правда, уже подтаявший.
Келебримбор огляделся, пытаясь собразить, то ли это место, о котором толковал ему прошлой осенью Орк. То, вроде бы...
Та-ак, теперь подняться вон к тому скальному выступу...
Но подниматься никуда не пришлось.

— Э-ге-гей, Келебримбор!
Он был погорластее здесь, чем в долине, этот Снег. Ну да понятно — родные горы...
— Пережили зиму?
— Ага! Спасибо тебе за всЈ, щедрый хозяин!
Ну, положим, здесь хозяин — не я....
— Ты позабыл моЈ имя, Снег?
(Чего и ждать от Орка?)
— Нет, что ты, Кэл... Я... У меня и подарок тебе готов. Помнишь мои слова? Взгляни!..
И Келебримбор послушно развернул поданный свЈрток.
...Рубашка была сработана из тончайшей замши, по образцу той, эльфийской, — только вместо жемчужинок пЈстрые яшмовые камешки и узор по вороту не серебряной нитью пущен, а неожиданно яркой, как кровь. Но и это было по-своему красиво: красное на белом...
— СестрЈнка, должно быть, вышивала, — понимающе протянул Келебримбор, любуясь подарком.
— У меня нет сестры, — сказал тихо Снег.
А кто же тогда?
— Наши часто тебя вспоминают, — ушЈл от ответа Снег. — А Мрачек всю зиму Мать Рода обхаживал, прося, чтоб по весне отпустила его снова в долину. И он желает со временем выбиться в повелители огня и железа...
И рассмеялись враз оба, Эльф и Орк, вспоминая, как, подражая во всЈм Келебримбору в кузнице, Мрак, махнув изо всей силы молотом, расколол наковальню.
— И что же Мать? Отпустит?
— Отпустит. Конечно, отпустит. А ты — примешь ли?
(А — захочешь делиться умением?)
— Да, конечно! И уж, верно, явится не только он один?..
— Я... Нет, в этот раз — нет... наверно...
— Снег, почему? Или я тебя чем обидел?
— Что ты, Кэл! Нет... О, смотри! Здесь уже цветут эдельвейсы! --
Низко нагнувшись, Орк сорвал белый цветок и протянул его Келебримбору.
— Прими! От меня... — Румянец проступил на его скулах.
И Келебримбор тоже почувствовал вдруг, что краснеет.
— Послушай, Снег... я... У нас не принято дарить цветы мужчинам!
— Почему? Твои боги запрещают?
И как вот ему объяснить?..
— Цветы может дарить только мужчина женщине. Так у нас ведЈтся исстари, и потому...
— А у нас — наоборот. Только женщина владеет ворожбой — и только женщина дарит своему избраннику первый Цветок Весны...
— Снег!.. Или... нет?.. Снежка?..

...И были только губы и руки их, горячие, жаждущие...
А весенний воздух высокогорий пьянил не хуже выдержанного вина, и совсем не холодно было лежать им обоим на широком плаще, согревая друг друга телами...
...А жаворонки, оказывается, пели и здесь, в горах...

Скрываясь за отдалЈнным утЈсом, солнце брызнуло напоследок острыми, словно, копья, лучами.
Снежка тоненько вскрикнула, как от удара, прикрывая лицо ладонями, поспешно уткнулась в его плечо.
И Келебримбор ощутил вдруг раскаяние и стыд.
Поддался порыву, глупец! Так поступать не годилось...
Но ведь — весна... и как тут совладать с нетерпением тела, которое превыше всех доводов разума?
...А должен был совладать!
— Снежка... я... прости меня!
— О чЈм ты, Кэл? ВсЈ было хорошо... — вновь потЈрлась доверчиво щекою о его плечо.
— Снежка...
(Ох, что же я натворил!)
— Снежка, ты ошиблась в выборе... прости!.. Я не могу любить тебя...
— У тебя есть другая?
— Да!.. То есть нет... Она — королева. Высокая Владычица.
— Ты, верно, счастлив с нею...
— Нет. Она не любит меня. И... она замужем...
(Кто я — и кто Галадриэль!)
— И... я не смогу остаться тут, у вас...
— А я не смогу уйти вниз... Да ты и не позовЈшь...
— Так зачем же ты, Снежка?.. Зачем?!
Нет, я не хочу поступать, как Куруфин когда-то!.. Не хочу, чтобы мой сын вырос вдали от меня, нелюбимый, покинутый, не зная ни отцовского наставления, ни сдержанной мужской ласки!
— У нас только женщина решает, кому из мужчин позволено будет заронить в еЈ лоно росток и дать продолжение роду. Это — очень щедрый дар, и немногим его удаЈтся добиться. А ежели силой женщину взять — не получится ничего. Совсем-совсем ничего! Понимаешь?
— Н-нет...
— ПоймЈшь! Ты ведь очень умный, я знаю...
— И всЈ-таки я не хотел бы, чтобы мой сын вырос сиротой, не зная отца...
— Сын? — повторила она удивлЈнно. — Что ты, Кэл! Сыновей я стану рожать от Мрачека. Сильных и храбрых ребят. А от тебя будет — дочка. Похожая на тебя... и она будет любима... а потом она станет Матерью Рода... после меня... Не хмурься, пожалуйста, Кэл! Ты достоин продолжения... Слышишь? — И, проявляя неожиданную женскую мудрость: — А теперь — уходи! Иди туда, вниз, к своему дому. Тебя там ждут друзья и дела. И ещЈ много-много хорошего... — ЕЈ голос неожиданно задрожал: — Ты придЈшь и будешь веселиться, пируя с теми, кто родня по крови тебе. И женщина, которую ты любишь, сама придЈт к тебе... Я... вижу это... я... мы, женщины, это умеем... о будущем ворожить... И... если всЈ будет хорошо... ближе к осени ты приходи опять... А о следующей весне нас уже будет двое... Ну, улыбнись же, Кэл!
И тогда хрипло — от волнения перехватило горло -- он поклялся, призывая в свидетели и эти горы, и небо, и звЈзды:
— Да, я вернусь! Я вернусь. Обязательно вернусь!
А потом — он ушЈл. И она смотрела ему вслед. Но не окликнула.
Он сам то и дело оборачивался и махал, махал ей рукой — и был твЈрдо убеждЈн, что сдержит клятву...

Но он — не вернулся.
И клятвы не сдержал.
Не по своей воле и не по своей вине.
Ибо жить ему оставалось менее полугода...

...О том, что случилось в долине, рассказал Мрак. Единственный, уцелевший в той бойне. Израненный, приполз он в горы, именно для того чтобы рассказать.
Вот только рассказ его совсем не был похож на те истории, которые позже разнесли по свету эльфийские менестрели...