ВТОРАЯ ЭПОХА. 1700 год

Валаглар был не каким-то Уманиаром из Дориата. Это был высокородный Нолдо, чьи родители вместе с Государем Турокано пришли в Сирые Земли из Валинора через Хэлкарксэ.
Много скитался Валаглар, много воевал. За доблесть свою в войнах Белерианда был не раз отмечен эльфискими владыками. Но особенно благоволил ему молодой Келебримбор, внук неистового Феанаро.
И когда Гвайт-и-Мирдайн собралось в дорогу — в неизведанные земли, лежащие к востоку от Эред Луин, — Валаглар отправился в путь с Келебримбором.
Знал он, что впереди подстерегает их немало опасностей — от нехоженых дорог до орочьих копий и стрел. Но сразили его не стрела и не меч — лишил гордого воина покоя взгляд прекрасных глаз девушки из Нандор. И остался Валаглар в лесах Эриадора. На юге Минхириата, на берегу мыса Эрин Ворн близ устья Барандуина возвЈл он крепость, где и прожил много лет в любви и счастии со своею Асэалин. Девять сыновей было у Валаглара — девять сыновей и одна дочь, которую родители нарекли Хэлвен, Ледяная Дева.
Прекрасна была Хэлвен — высока ростом, статна, белокожа, как истинная дочь Нолдор. До пят спадали тяжЈлые толстые косы, серебристые, как у матери.
Горда была Хэлвен — и те, кто получили отказ, сватаясь к ней, говорили, что сердце у девушки и впрямь было ледяным.
Знала Хэлвен толк в целебных травах и часто бродила одна в милых еЈ сердцу лесах Эрин Ворна, и оленихи с оленятами доверчиво выходили к ней из чащи, а птицы звонко щебетали, сев ей на руки.
В последнее время отец особенно строго выговаривал ей за эти прогулки — не дело бродить девушке одной по лесам, когда у порога вот-вот появятся орды дикарей, предводительствуемых ТЈмным Властелином! Но дева только упрямо сжимала губы и хмурилась, ибо и с луком, и с дротиком, и с клинком, который носила у пояса, управлялась не хуже любого воина отцовской дружины, и не верила она, что не сумеет защитить себя.
Разговоры отца пропали втуне: вновь отправилась бродить по лесам своевольная дева. А лето в тот год стояло жаркое, и ближе к вечеру вздумалось ей искупаться в тихом лесном озерце, где расцветали прозрачно-белыми нежными звездами водяные лилии да отражались в кристальной воде прекрасные лебеди. Сложила она оружие, сбросила одежды и вошла в озеро. Ласково приняли ее чистые струи, качали и баюкали в маленьких нежных волнах, так что замечталась Хэлвен, глядя в небо и не замечая ничего вокруг.
Когда же вознамерилась выйти, на берегу, возле своих одежд увидела она — Человека.
Круглолицый и широкоскулый, он не принадлежал ни к одному из ТрЈх Домов Друзей Эльфов. Прямые иссиня-чЈрные волосы, длинными прядями падавшие на плечи, удерживал на лбу затейливо сплетЈнный ремешок. Кожаная безрукавка с потускневшим от времени шитьЈм, распахнутая на мускулистой золотисто-смуглой груди, не скрывала крепких сильных рук воина. К поясу Человека был привешен боевой меч, за плечами виднелся большой лук и колчан со стрелами.
Белозубо, не по-злому улыбаясь, он обратился к девушке на прекрасном Синдарине:
— Я думал, ты — дочь Речного Бога, а может, и сама Богиня Озера.
Он из тех народов, что обожествляют и леса, и горы, и озЈра, и реки, разочарованно подумала Хэлвен. Они никогда не слышали  Айнулиндалэ и не знают, что мир создан Великими Валар! Дикари...
Он сложил на груди безоружные руки, позвал:
— Если ты не из Богов — выходи, а то замЈрзнешь.
Хэлвен, напротив, отступила подальше от берега, в любую минуту готовая броситься под волны и уплыть прочь.
— Выходи, — дружелюбно повторил незнакомец. — Я не причиню тебе зла. — И, видя, что она не двигается с места, добавил с лЈгкой грустинкой: — Откуда ты, такая дикарка?
Это было уже чересчур!
Хэлвен шагнула было к нему, но тотчас остановилась и самым повелительным тоном, на какой только была способна, крикнула:
— Сам ты дикарь! У благородных рыцарей не принято глазеть на обнажЈнных женщин. Отвернись!
Он повиновался всЈ с той же снисходительно-добродушной улыбкой. Стоя к ней спиной, сказал вековым букам:
— У моего народа женщина может смело пройти по улице, одетая лишь в собственное достоинство, — и честь мужчин будет порукой в том, что с нею ничего не случится. А народы, у которых женщины боятся мужчин, — дикари...
Краска залила лицо Хэлвен.
Она быстро оделась и привычно потянулась за оружием — но перевязь была пуста, и лук со стрелами исчезли.
— Отдай, что взял! — приказала она.
Он повернулся.
— Зачем тебе оружие? Неужели на свете нет мужчин, способных защитить тебя от беды, Дочь Озера.
Хэлвен вздЈрнула подбородок.
— Я сама оберегу себя, — надменно сказала она. — И от тебя от первого!
— Уж не думаешь ли ты, — удивился он, — что я стану драться с тобой? Невелика доблесть для воина -- побить женщину. А допустить, чтобы ты победила, -- и вовсе позору не оберЈшься. Давай лучше уладим дело миром!
— Уладим, — сердито ответила она. — Когда ты уберЈшься с глаз моих! И чем скорее — тем лучше.
Его улыбка померкла — и Хэлвен отчего-то стало грустно.
— Злость портит даже самую красивую девушку, -- печально сказал он.
— Я не нуждаюсь в твоих похвалах! — фыркнула она, досадуя непонятно на кого.
— Это не похвала. Если бы можно было поставить тебя рядом с Тинувиэль, ещЈ неизвестно, кого предпочЈл бы Берен. — Он запахнул безрукавку, словно ему внезапно стало зябко, и вздохнул. -- Твоя амуниция — во-он в тех кустах. Прощай, дикарка!
И уже из-за деревьев до неЈ донеслось:
— Но я бы на месте Берена выбрал не Лютиэн!
Хэлвен вскинулась было — какая дерзость! — потом задумчиво улыбнулась. Много чести для Смертного!..
Но ведь и Берен был Смертным, тут же вспомнилось ей.
И долго ещЈ улыбка трогала еЈ губы, когда она вспоминала: "Я выбрал бы не Лютиэн..."

А дома застала она поспешные сборы и великую суматоху, какие бывают лишь тогда, когда мужчин провожают на войну.
Валаглар даже не стал ругать дочку за ослушание.
— Государь Гил-Галад прислал гонца! Не забыл старого друга!..
Он был счастлив и горд — и даже Хэлвен почувствовала себя польщЈнной: сам Верховный Король Нолдор отметил их семейство своим вниманием. А братья еЈ и вовсе на седьмом небе от радости пребывали.
— Враг не принял боя у Митлондэ. Испугался скрестить мечи с воинством Нуменора. Его полчища отступают... да что отступают — бегут! — и Государь Гил-Галад просит попридержать их... чтобы не удрали слишком далеко. — Он захохотал, довольный своей шуткой.
— Когда подоспеют наши главные силы — с нуменорским подкреплением! — с Врагом будет покончено навсегда!
— Да услышат Великие Валар наши молитвы! -- Асэалин прижалась к плечу мужа. — Мы так устали жить в страхе.
— Да что ты, мать! — Старший сын, Виниалаурэ, подошЈл под благословение, преклонил колено перед родителями. — Война — это же замечательно!
— Что может быть для настоящего мужчины лучше войны! — тоном знатока поддержал брата Тиэлпэтасар. — Застоялись кони в стойлах, заржавели без дела мечи в ножнах!
Хотела было девушка заметить, что не им, мальчишкам сопливым, крови не видевшим, рассуждать о войне, — да промолчала: братья наверняка скажут, что она перечит им из зависти -- они уходят в поход, а она дома с прялкой остаЈтся.
...И проводила своих мужчин Асэалин, благословила на подвиг — избавить мир от извечного Врага. Так всегда было: сражались с Врагом эльфийские витязи — и возвращались с победой!
Напоследок обнял Валаглар дочку.
— Не печалься — мы скоро вернЈмся. Береги мать. И всем святым заклинаю — не выходи больше одна из замка! Говорят, лазутчики Врага по лесам шастают, пути разведывают. Будь умницей!
— Хорошо, отец.
Значит, этот смуглый, улыбчивый был вражеским лазутчиком? Как жаль!
Как жаль...
Ей сделалось грустно, словно Враг отнял у неЈ что-то жизненно важное и дорогое.
Проклятый Враг, сколько зла принЈс он в мир!..

Переправа через Барандуин.
Хэлвен хорошо знала широкий мост над быстрой тЈмной водой, седые вЈтлы на берегах, поросших высокой душистой таволгой.
...На дороге отпечатались следы колЈс множества повозок, лошадиные подковы. Проклятый Враг прорвался-таки через заслон Валаглара, ушЈл на Хойру.
И ушЈл давно. Нигде ни звука, ни души. Ни одной живой души. Только мЈртвые.
Сколько видит глаз — светлые эльфийские доспехи вперемешку с чернЈными вражескими среди сломанных сочных стеблей сныти, среди окровавленных кипреев и донников.
Пала с рыданиями Асэалин на тело Виниалаурэ, обнимала, целовала, звала первенца своего, слезами заливалась, будто слЈзы материнские могли юношу к жизни вернуть.
Так и лежали они на том поле ратном — и Виниалаурэ, мечом сражЈнный, и Тиэлпэтасар, с копьЈм в сердце, и Глирнэн, и Орнэнинквэ... все девять сынов Валаглара, доблестные молодые витязи, заступившие путь ненавистному ТЈмному Властелину.
Проклятый Враг, сколько жизней ты погубил!..
Глотая слЈзы, шла Хэлвен между павших. Никто не нуждался в целительнице: все дрались до последнего вздоха, пока очи видели свет, а руки держали оружие. Никто не покинул поле кровавой сечи.
...Валаглара нашла она на опушке леса. Он сидел, привалясь к стволу молодой берЈзки. Остекленевшие глаза невидяще смотрели на дочь. Страшная рана рассекла горло от уха до уха. Но последним усилием старый воин, умирая, ещЈ успел вонзить меч в противника.
Противник так и остался лежать у ног Валаглара, по-детски сжавшись в комочек среди сломанного вереска. Хэлвен стояла над ним — и не могла унять дрожи, сотрясавшей тело от макушки до пят, — ибо узнала и обильно залитую кровью кожаную безрукавку с потускневшим шитьЈм, рассыпавшиеся по спине прямые чЈрные волосы, скатившийся с головы затейливо плетЈнный ремешок.
Ей помстилось, будто чЈрный ещЈ дышит.
Коснулась тЈплого плеча, перевернула...
Великие Валар, сколько крови! Неужели в одном Человеке может быть столько крови? И неужели вся она вытекла из этой страшной раны в животе? Нет, нет, Великие Валар, будьте милосердны, дайте еЈ остановить! Позвольте спасти его, Великие Валар, сжальтесь!
Пусть даже он служил ЧЈрному Врагу — но ведь всем известно, что Жестокий обманом завлекает Людей в свои сети, злым чародейством понуждает к повиновению, обращая в покорных рабов, и посылает умирает ради своих гнусных целей!..
ЧЈрный приоткрыл глаза. Из груди вырвался хрип.
— Дик... х-х-х...харка...
— Молчи! — всхлипнула она. — Молчи! Я спасу тебя...
Кровь полилась у него изо рта.
— Нет... Я... ухожу... к предкам... в небесные... чертоги... воинов...
— Дикарь! — Она шмыгнула носом. — Дикарь, ты даже не знаешь, что все мы уходим в Чертоги Мандоса!
То ли гримаса боли, то ли кривая усмешка дЈрнула его губы.
— Опять... не поняли...
И бесконечно медленно голова его сползла на цветущий мох.
— Я пойму... — шептала Хэлвен, стоя перед ним на коленях. — Я пойму... ты не уходи только... не уходи! Я обязательно пойму... — И, осознав, что еЈ уже никто не слышит, вцепилась в длинные свои косы и пала ничком на землю. — Нет! Нет! Не уходи! Дикарь мой! Не уходи! Дождись меня... дождись... как Берен... Не уходи...

За что такое наказание, Великие Валар? Ведь и виделись всего мгновение...

Проклятый Враг! Это ты во всЈм виноват!

...До ночи сидела Хэлвен у постели занемогшей матери. Металась Асэалин в бреду, никого не узнавала, лишь с мужем и сыновьями разговаривала — и по всему было видно, что скоро соединится она с ними в Беспечальных Землях.
Плакало сердце Хэлвен, когда она высвободила пальцы из горячих пальцев матери и поднялась к себе наверх.
Зеркало вернуло ей отражение: сухие шершавые губы, лихорадочно блестящие глаза в чЈрных кругах теней. Осунулась, побледнела. Вряд ли сейчас хоть кто-нибудь назовЈт еЈ красавицей.
Да это и ни к чему.
Перебрала старую одежду. С Арангилом, меньшим братцем, они как будто одного роста были.
Решительно взяла нож, отвела назад толстую тяжЈлую косу — красу и гордость девичью.
Не перед кем красоваться.
Остался лишь последний долг...

Топот копыт над пустынной лесной дорогой. Холодная серебряная луна провожает одинокого всадника. Высокий эльфийский голос понукает коня. Скорей! Скорей!
Меч у пояса, колчан у седла, лук за спиной. Коричневый берет надвинут на лоб. Встречный ветер рвЈт короткие пепельные волосы.
Догнать войско ТЈмного Властелина! Скорей! Скорей!..

ТЈмный Властелин отводил своЈ войско на восток. Нуменорский флот, присланный КоролЈм Тар-Минастиром в помощь Гил-Галаду, спутал ему все карты. Не только потому, что нуменорцев было много. Очень много. Слишком много.
"Люди не должны убивать Людей. Я не допущу этого. Люди — должны жить!.."
Стычки с мелкими эльфийскими отрядами в Минхириате призваны были задержать отход, чтобы нуменорцы могли нагнать его и навязать сражение. Так он думал — и с остервенением сметал эти заслоны. Вся злость на Эльфов выплЈскивалась сейчас наружу. "Трусы! Только и умеют, что прятаться за спинами Людей. Как в Белерианде, так и ныне..." Он был несправедлив: те, кто вставал на его пути, трусами не были — они сражались до конца. Но он не хотел смотреть правде в глаза. Слишком велика была сжигающая душу ненависть...
Он уходил на восток, не желая сражаться с нуменорцами. Его целью был Энедвайт — земли за Хойрой, где жили союзные Толэр Арэну дунгхарцы.
Но у нуменорцев были иные намерения.
Ценой гибели тех эльфийских заслонов, ценой десятков жизней Нолдор и Синдар Минхириата адмирал Кириатур успел переправить часть своего флота из Митлондэ в Лонд Даэр — нуменорскую гавань в устье Хойры. Корабли с мелкой осадкой поднялись вверх по реке — и нуменорцы заняли подступы к переправам на Южном тракте.
Войско ТЈмного Властелина оказалось зажатым между двумя нуменорскими армиями.
И, узнав об этом, Гил-Галад сказал:
— Отныне с Ужасным в Арде покончено!
Но победные лавры приходилось отдавать Людям — и незначительной была роль ПерворождЈнных в разгроме ТЈмного Властелина, а Элронд жаждал мести.
И ничего не ответил Гил-Галаду Элронд.

— ...Повелитель, я хотел показать тебя... Прибился тут третьего дня к моему отряду паренЈк. Сказал, что у него все убиты -- мстить он за них пришЈл. Совсем юный мальчик, но с оружием управляется — любо-дорого...
— Это не диковинка.
— Да. Но он все уши мне прожужжал, что хочет служить тебе. Хочет быть твоим телохранителем.
— Моим... кем? Да ты смеЈшься, Рантор-ор!
— Мы все над ним посмеиваемся, Повелитель. Только он не понимает. Малыш-то — из Эдайн, да не из простых, по всему видать, а у этих Друзей Элдар, сам знаешь, правители один перед одним щеголяют: кто кого затмит роскошью да великолепием.
— Не все, Рантор-ор, далеко не все — и не нужно огульно осуждать. И над ребЈнком смеяться — не дело. Хорошо, я взгляну на его... потом... Сначала -- раненые!

Как унять бешеное биение сердца? Казалось, оно вот-вот рЈбра проломит и выскочит наружу. Оно гремело так, что странно: как никто вокруг не слышал этого грохота.
Воины-северяне, отряд которых она нагнала два дня назад — да там и осталась, не обращали ни малейшего внимания на взволнованного новичка -- как будто приезд самого ТЈмного Властелина был для них чем-то обычным.
Они околдованы, твердила себе Хэлвен, они не понимают...
Но она-то не была околдована. И сейчас она увидит Ужасного — чудовище, которое лишило еЈ всего, чем мы дорожим в жизни...
Их приехало трое.
Первым в глаза ей бросился Орк. Его невозможно было не заметить: огромный, широкоплечий, могучий, он возвышался надо всеми. Левый глаз его закрывала чЈрная повязка — и это делало внешность свирепой Морготовой твари особенно отвратительной. Она не смогла бы, наверно, и мгновения провести рядом с ним. А Люди ТЈмного Властелина спокойно разговаривали с ним, даже улыбались. И Орк пару раз улыбнулся кому-то в ответ, ощерив жуткие жЈлтые клыки, — еЈ так и передЈрнуло.
Бедные, бедные Люди, ослеплЈнные, отравленные чЈрным чародейством!..
Проклятый Враг! Но ничего — скоро воздастся ему за все его преступления!
Подле Орка гарцевал на горячем кауром жеребце второй — золотисто-смуглый, с прямыми чЈрными волосами и миндалевидными глазами, он мог бы быть отцом еЈ дикаря...
И опять сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда она вспомнила: "Я выбрал бы не Лютиэн..." Проклятый Враг! Ты отплатишь за всЈ!..
Но кто же из них — Враг?
Не Орк. Не вастак. Значит — третий?
Третий был до ужаса, до невозможности похож на Валаглара: исполненные необыкновенного света глаза — у Людей таких глаз не бывает! — тонкие черты, благородная осанка — просто эльфийский владыка высокой крови, а не военачальник Врага. Но разве Элдар воюют на стороне Врага? И потом... он — седой. А Элдар не стареют..
Нет, конечно, нет! ЕЈ обманули: Враг не приехал. Этот третий — Человек, быть может, изменник-нуменорец. Она цеплялась за эту мысль, как за соломинку, словно всЈ глубже погружалась в трясину: это лицо, эти глаза не могли принадлежать чудовищному ТЈмному Властелину!
Слишком ужасно, если бы Врагом оказался этот... так похожий на еЈ отца...
Нет! Конечно, нет! Она вздохнула с облегчением, увидев, что седой направился к повозкам с ранеными. Разумеется, это — Человек. Целитель! И пошЈл он к самым тяжЈлым, туда, где кровь, гной, вонь, — неподходящее место для ТЈмного Властелина...
Глупая девчонка, как же она обманулась! Тот, кто хочет стать Властелином Мира, не может примчаться в походный лагерь так вот запросто, без свиты, без телохранителей. Сидит он сейчас где-нибудь на золотом троне, среди раболепных прислужников, и ждЈт, когда ему доложат, что эльфийское войско разбито — и он стал КоролЈм Арды...
Седой склонился над самым безнадЈжным, гниющим заживо, участливо сказал ему что-то, снял повязки со страшных ран, привычно размял узкие сильные кисти...
"Что он собирается делать? Руки — над раной... Сосредоточился — будто молится... И руки... Великие Валар, да его руки — светятся... ровно снега Таниквэтил!.. И рана... Нет, быть не может, там и раны-то уже нет — один рубец! Закрыл, затянул... Разве Люди способны — так? Но если это — не Человек... Великие Валар, кто же это? Пусть это будет не Враг, пожалуйста, кто угодно — только не Враг! Ведь Враг — колдун, злой колдун. А чЈрным чародейством можно лишь убить — не исцелить. И... я не ощущаю Зла... Неужели и я околдована? Но как же раненый? Он — жив, я ведь вижу, как он разговаривает, улыбается, смеЈтся... рубашку натягивает... а на рубашке пятно кровавое — и засохнуть ещЈ кровь не успела... Великие Валар, вразумите меня — я ничего не понимаю! Разве может Враг — спасать? Разве может от  него исходить что-то доброе?.."

Сколько раненых, Всесильная Тьма! И это при условии, что армия постоянно маневрирует, не принимая боя.
Люди не должны убивать Людей!
Изо дня в день повторял он, как заклинание: Люди не должны убивать Людей! Люди должны жить. Все Люди. Дети Арты. Иначе зачем я затеял это?..
Нуменорцы — были Людьми.
А за их спинами спрятались сейчас бессмертные Эльфы. Они опять устилали свой путь к победе людскими телами. Почему нуменорцы с такой радостью соглашались жертвовать собой? Ведь их жизнь и смерть были для Эльфов столь же безразличны, как жизнь и смерть чЈрных воинов Гартханнера. А они безоглядно рвались в бой! ТЈмный Властелин отступал, отказываясь от решающего сражения, и билось в висках: Люди не должны убивать Людей!..
...Он сидел у колеса в полном изнеможении, прикрыв глаза, от пропитанной потом рубахи на ярком солнце поднимался пар — и вокруг стояла мЈртвая тишина.
Он устал — это видели все. И, жалея Властелина, давали ему немного отдыха.
Они забывали, что он — не Человек. Бессмертный Майя.
А Майяр не ведают усталости.
Не должны, по крайней мере...
Усмехнулся. Сильно растЈр руками лицо, прогоняя сон, и порывисто поднялся. Рассиживаться нет времени.
— Рантор-ор, кто?.. — Окинул взглядом столпившихся вокруг воинов. — Ну? Кто изъявлял желание перейти в мой отряд?
И невольно вздрогнул, увидев, кто шагнул вперЈд.
"Девочка! Вот провалиться мне на месте, если это — не девочка. На Орилинн похожа... И совсем юная, к тому же. Пусть даже не двадцать лет ей, а двести — да что такое для ПерворождЈнных двести лет? А она — из Элдар: этот свет в глазах — как его скроешь? Рантор-ор, может быть, и не заметил — да и сталкивался ли он когда-нибудь со Старшим Народом иначе как в бою? — но я-то вижу!.. Что привело тебя сюда, милая? Кого потеряла? За кого мстить хочешь? И — кому?.."
Она с трудом унимала дрожь под его пронзительным светлым взглядом, стискивала маленькие кулачки. Какой глупостью было думать, будто она сможет чем-нибудь навредить ТЈмному Властелину!
Ведь он видит еЈ насквозь — видит со всеми мыслями и желаниями.
Сердце оглушительно колотилось в ушах. Вопрос едва донЈсся до неЈ:
— Как тебя зовут, дитя моЈ?
Задумчивый, мягкий голос — а она-то ожидала звериного рыка!
— Ар... — Даже запнулась. — Арангил, о Великий Владыка!
Услышав титул, он поморщился, словно от кислятины.
— И что же ты умеешь, Арангил?
— Воевать!
МимолЈтная усмешка скользнула по его усталому лицу.
— Не сомневаюсь. Но почему именно в моЈм отряде?
Он знал всЈ! Сейчас еЈ схватят и...
Вся дрожа, она опустила голову. Не видела этого взгляда, исполненного невыразимой печали.
Женщине не место на войне!..
Но как объяснить этой... мстительнице?..
— Нет, дитя моЈ. В свой отряд я тебя не возьму. Мой отряд — это первый удар... и последняя надежда. Мне нужны опытные бойцы. Вот проявишь себя в боях — и уцелеешь! — тогда поговорим. А пока...
Хэлвен отказывалась верить собственным ушам: ТЈмный Властелин не приказал своим слугам схватить еЈ и казнить, как она ждала! Может быть, она всЈ-таки сумела обмануть его?..
Если бы ещЈ удалось свершить задуманное!
Она порывисто воскликнула — и в высоком, немальчишеском голосе зазвенели злые слЈзы:
— Но... мне надо... Я хочу!
Он, словно не заметив этого, сухо закончил:
— А пока — пойдЈшь в обоз. Раненых прибывает с каждым днЈм, а рук не хватает.
— Нет! — выкрикнула она, готовая разрыдаться.
Гартханнер удивлЈнно приподнял бровь.
— Дитя моЈ! Я никого не держу у себя силой. Не нравится мой приказ — можешь идти на все четыре стороны. Мне тут капризов не надо... — "А губы-то, губы-то надула! Ведь она по мою душу пришла, не иначе. И сколько воли, выдержки — впустую!.. Всесильная Тьма, как же мне остановить еЈ? Ведь зря погибнет девчушка! А ей жить да жить..." -- Так на чЈм порешим, Арангил?
— Я... пойду в обоз...
— Вот и договорились. А я буду следить за твоими успехами.
И обещаю, что в Энедвайте мы вернЈмся к этому разговору.
Понурившись, она побрела прочь, с ужасом сознавая, что Враг — прав. Он и впрямь никого не держит силой. Просто — взглянул в глаза. Просто -- сказал. И она уже не может, не в силах отказаться! Раненых много... Слишком много раненых... Да что ей — раненые воины Врага? И почему так печЈтся о них он сам?..
Она шмыгнула носом.
Великие Валар, вразумите! Я ничего не понимаю...
Гартханнер повернулся к одному из легкораненых воинов:
— Эрэнгвал!
— Да, Повелитель! — откликнулся юноша, очень гордый тем, что сам ТЈмный Властелин обращается к нему.
— В строй тебе ещЈ рано, мальчик, окрепнуть надо. Поэтому попрошу... как друга попрошу, как боевого товарища — позаботься о новеньком! Ему наверняка трудно придЈтся. Негоже бросать Человека одного.
Эрэнгвал нахмурился:
— Но я воин, Повелитель! Воин, а не нянька при всяких юнцах желторотых!
Гартханнер растерянно развЈл руками.
— Ну вот, ещЈ один на мою голову! А я тоже, между прочим, не нянька. Могу повторить лишь то, что уже сказал: не нравится — отправляйся домой!
Эрэнгвал переменился в лице.
— Повелитель! Только не прогоняй! Как же я домой-то вернусь? Позора не оберЈшься — из войска выгнали!
— Позор — своему товарищу не помочь. Он тебе завтра в бою, может, спину прикрывать будет, а ты ему в такой малости отказываешь. Вот где позор, Эрэнгвал!
Юноша покраснел и опустил голову.
— Прости, Повелитель...
— Хорошо. Мы поняли друг друга? Тогда ступай.

Беспощадное палящее солнце. Небо выцвело до белизны от неистового жара. Лица серые от пыли. На зубах хрустит песок.
Сперва он ехал верхом. Потом отдал лошадь в обоз: шли без отдыха, без остановок, днЈм и ночью — и первыми сдавали животные.
А Люди — Люди держались. Двигались, как серые тени. Пот прочерчивал на лицах тЈмные дорожки. Колючий песок на пересохших губах. Вода — на вес золота. Вода — прежде всего для раненых.
А раненых всЈ прибывало. После каждой стычки с эльфийскими засадами. После каждого налЈта нуменорцев на арьергард.
Нуменорцы шли по пятам.
ТЈмный Властелин не хотел воевать с ними. Они сами навязывали ему войну.
Нуменор не умел решать дела миром.
Блистательный, победоносный Нуменор. Гордость Запада.
Избранный народ Валар. Друзья Эльфов.
И всЈ же — Люди.
А Люди не должны убивать Людей.
И уводил своЈ воинство Гартханнер, уводил на восток, боя не принимая.
Люди не должны убивать Людей! Люди не должны...

На одном из кратких привалов он вновь увидел эльфийскую девчушку. Она поила раненого. Потом помогла ему лечь, отошла, встряхнула флягой над ухом и украдкой вздохнула, тыльной стороной ладони обтерев грязный рот.
ТЈмный Властелин приблизился неслышно, так что она вздрогнула, заслышав над ухом его голос:
— Ловко у тебя получается, дитя моЈ. Кто учил тебя целительству?
— Мать, — сквозь зубы, нехотя ответила она.
— Жива?
— Была... когда я...
— Благословение еЈ годам! Великому делу научила тебя, дитя моЈ.
Она смотрела исподлобья, недоверчиво, и он пояснил:
— Убивать — много ума не надо. Убить может и камень, скатившийся с вершины горы. Но исцелить раненого — тяжкий труд. Уж я-то знаю, дитя моЈ. Спасибо тебе за то, что делаешь это.
Девчонка сердито дЈрнула плечом, облизала сухие губы и выплюнула изо рта песок.
Гартханнер отстегнул от пояса флягу, подал ей.
— Хочешь пить?
Она вскинулась:
— Вода — для раненых!
— Пей! — приказал он. И сурово добавил: — Мне воины нужны. К бою годные! А свалишься — ещЈ и с тобой тогда возиться придЈтся.
— Но... почему именно я? А другие?
— Другие — бывалые воины. А для тебя это — первый поход. Я не хочу, чтобы он оказался и последним.
Девчонка с жадностью припала к горлышку, в несколько глотков осушила флягу — и всЈ равно не спешила отдавать, словно надеялась, что каким-то невероятным волшебством там снова окажется ещЈ немного воды.
Гартханнер протянул руку.
— Ну, всЈ?
Она как-то воровато взглянула на него и вдруг спрятала флягу за спину, подалась назад.
— Я... это... потом... будет колодец — воды налью...
— Давай сюда! — повелительно сказал он и силком разжал ей пальцы. — Сам налью! Твоя забота -- раненые.
"Неужели отравить решила? Если знает травы... Но отравить — меня?.. Нет, это смешно. Она же знает, что я — не Человек. Даже не Элда... Неужели всЈ же — отравить? Глупо, ой, как глупо! И нет времени даже поговорить, объяснить... Но если с нею что... вся вина будет на мне... Всесильная Тьма, как же мне поступить с этой мстительницей?.."

...Обезумевший, покрытый пеной конь вынес к ним бесчувственное тело северянина. В шее стрела.
Майя подождал, пока раненого выпутают из стремян, склонился над ним, провЈл рукой над раной.
Бессмысленно.
Рана — смертельная. УмрЈт, едва вынут стрелу.
Воин открыл глаза, рванулся было встать.
— Повелитель...
Гартханнер придержал его.
— Тихо, Антал-эн, тихо. Сейчас тебя перевяжут...
— Нет... потом... — Он тратил последние силы, стараясь говорить внятно. — Они... отрезают... обозы... раненых... оттесняют... на север... в топи... Нин-ин-Эйлф... Нашего отряда... больше... нет... Повелитель...
Задохнулся от боли, захрипел.
ТЈмный Властелин опустил тело на землю, провЈл рукою над грудью, в которой ещЈ трепетало сердце, и резко сжал кулак, оборвав его биение.
Поднялся.
Окинул окружающих страшным взглядом.
— Коня! — И сорвался на вопль: — Да поймайте же мне этого проклятущего коня!
А уж когда командующий начинает кричать — плохи дела армии.

— ...Рантор-ор! Что тут у тебя творится?
Северянин оттолкнул оруженосца, бинтующего ему грудь, через силу поднялся.
— Вели казнить меня, Повелитель. Я потерял отряд. Обозы с ранеными там, за лесом. Мне так и не удалось пробиться.
— Проклятье! Нет, Рантор-ор, если казнить, то начинать надо с меня. Это я допустил, чтобы нас окружили. Но виниться будем потом... если уцелеем... А сейчас — принимай командование над моим отрядом. Кажется, пробил его час. Любой ценой — слышишь? Любой! — обеспечь переправу. Мост, Рантор-ор! Мне нужен мост!
— А ты, Повелитель?
— Найду Гришнакха. Если кто и способен отбросить нуменорцев — только Орки. — Он опустил взгляд на узкий золотистый ободок Кольца. — И только я смогу поднять их в бой...
Рантор-ор оперся на плечо оруженосца, выпрямился.
— Я отобью переправу — или умру, Повелитель!
Гартханнер бросил ему поводья.
— Ты сделаешь это, Рантор-ор. Я знаю. И помни, что умирать совсем не обязательно.
Северянин усмехнулся.
— Это уж как получится, Повелитель...

Орки — создания Ночи. Дневного света они не любят. Поэтому отряд Гришнакха пробирался на восток лесами, хоронясь в непролазном буреломе. Не без труда удалось Гартханнеру разыскать их и направить на север, туда, где в частом ельнике безнадЈжно застрял обоз.
Орки не воюют днЈм. Лишь безумная воля ТЈмного Властелина смогла поднять остатки потрЈпанной боями сотни Гришнакха в атаку на противника.
Истошно визжа и вопя, Орки врубились во фланг нуменорцев и, потеснив неприятеля, пробились-таки к обозу с ранеными.
Здесь было уже не сражение, а беспорядочная свалка среди сломанных, опрокинутых, горящих повозок, когда не разберЈшь: свои или чужие клубком катаются в дыму по земле, колошматя друг друга чем под руку попадЈт. Чужих, впрочем, было намного больше, чем усталых, израненных северян.
Эрэнгвал бился один против трЈх нуменорцев. ЕщЈ двое валялись на земле — но живые неумолимо теснили парнишку. Гартханнер, взмахнув мечом, перескочил через убитых и прикрыл юношу сбоку, сразив одного из нападавших.
— Молодец, мальчик!
Смуглое юношеское лицо на миг озарилось радостью.
— Ох, Повелитель! Я же говорил ему... — Речь на мгновение прервалась, потому что клинок Эренгвала нашЈл противника. — Я знал, что ты придЈшь... А он — бросишь, бросишь...
Ударом снизу ногой в щит Майя отшвырнул последнего нуменорца и добил падающего.
— Да что я? Гришнакху поклонись! Это всЈ — его народ!
Эрэнгвал привычным движением загнал клинок в ножны и обеими руками вытер потное лицо.
— Непременно поклонюсь. Если бы не вы...
— Собирай уцелевших, мальчик! — остановил Гартханнер поток благодарностей. — Уходить надо...
Орочьи кривые ятаганы без жалости крушили неприятеля — и под остервенелым натиском воинов Гришнакха нуменорцы дрогнули: слишком дурной славой пользовались кровожадные демоны ТЈмного Властелина. Нуменорцы отступили, не разобрав даже, что демонов не наберЈтся и трЈх дюжин.
Воспользовавшись этим, Гартханнер спешно готовил к отправке обоз: Люди ставили повозки на колЈса, торопливо укладывали раненых. Орки прочЈсывали ельник в поисках спрятавшихся нуменорцев.
...Она появилась из густого подлеска. Без шлема. В руке — окровавленный меч. На другом плече -- мешком висит раненый северянин, один из тех, кто охранял обоз. В сравнении с девчушкой воин казался гигантом, еЈ так и перекосило под его тяжестью.
Эрэнгвал бросился к ней.
— Арангил! Видишь: они пришли! А ты говорил...
— Да... — сквозь зубы просипела она. — Помоги... кто-нибудь...
Вездесущий Гришнакх отпихнул нерасторопного парнишку, забрал у неЈ раненого, потащил к повозкам.
Она сунула в ножны меч, смахнула со лба испарину дрожащей рукой и, сильно хромая, поплелась к группке северян.
— Во имя Тьмы, парень! — рявкнул Гришнакх. — Да ты сам, никак, ранен!
Она досадливо дЈрнула плечом, стараясь держаться как можно дальше от Орка, но Гришнакху было не до церемоний. Легко, как пЈрышко, он подхватил девчонку на руки и закинул на ближайшую повозку.
— Я могу идти! — вскинулась она.
Предводитель Орков обнажил в свирепой гримасе жЈлтые клыки.
— Здесь я решаю, кому идти, кому — ехать! И капризы свои для Повелителя оставь! Это он с вами цацкается. Я — не собираюсь. — Орк сунул ей вожжи в руки. — Погоняй! И молись Тьме — или своим Валар, чтобы нам удалось добраться до Энедвайта!
— Что, — безнадЈжно спросила она, — всЈ так плохо?
— Погоняй! — заорал ей в лицо Гришнакх. — Погоняй, не лови ворон!
И она без возражений хлестнула коня.
Повозка заскрипела, но не двинулась с места: заднее колесо попало в колдобину меж корней. Бешено ругаясь, Гришнакх навалился плечом, вырвал колесо из ямы. Гартханнер сунулся было помочь — да могучий Орк и без помощников справился, вытер локтем потное багровое лицо, ухмыльнулся:
— Отдыхай, друг-командир! ПрорвЈмся!
Майя вымученно улыбнулся и пошЈл рядом с повозкой, держась рукой за бортик. Девчонка с облучка искоса поглядывала на него.
— Как он назвал тебя? — наконец не выдержала она. -- Друг-командир? Почему? Это ведь — чудовище, Орк. Разве может он быть другом?
— Ну, положим, эти чудовища только что из беды вас выручили, так что не стоит зря бросаться оскорблениями. А Гришнакх... Он и вправду — друг, каких поискать. Если бы не он, гнили бы сейчас мои косточки на Тол-ин-Гаурхот...
— Где?
Гартханнер дЈрнул щекой в кривой усмешке.
— "Лэйтиан" знаешь?
— Да. А...
И застыла с открытым ртом.
Он шлЈпнул лошадь по крупу, чтобы шаг ускорила, и пошЈл вдоль вереницы повозок.
— Скорее, дети мои! Скорее!
Поравнялся с головой колонны, остановился, пропуская всех мимо себя...
Замыкали шествие Орки Гришнакха. Как же мало их осталось! И трЈх дюжин не наберЈтся.
Гришнакх свирепо осклабился, проходя мимо.
Нет, за тыл можно быть спокойным. У Гришнакха свои счеты с Эльфами и их союзниками — а от кровной мести Орка может отвратить только смерть. И Гришнакх будет стоять до конца...
Опять направился к голове колонны.
— Скорей! Скорей! Шире шаг!
Да какое там — скорей! Лошади еле ноги переставляют — устали, жарко.
И опять он увидел еЈ. Она соскочила с облучка, взяла коня под уздцы, умоляла его, словно он понимал:
— ИдЈм, хороший мой! Ну, идЈм же! — Она тянула запалЈнное животное вперЈд — и конь понял, затрусил за нею.
— Молодец, Арангил! — крикнул Майя. — Всем облегчить повозки, скинуть лишнее! Лошадей беречь...
ПодошЈл к ней.
— Как твоя нога, дитя моЈ?
— Да никакое я не дитя! — с неожиданной яростью прошипела она, оскалясь почище Гришнакха. — И в няньках не нуждаюсь!
Гарханнер виновато развЈл руками.
— Извини. Не хотел обидеть.
— Обидеть? — недоуменно переспросила она. И тотчас, вперив ему в лицо пылающий взор, заговорила — сбивчиво, горячо, бессвязно: — Я понимаю, когда бой... когда честный бой... Там можно убить, но это — справедливо. А здесь — раненые! Они видят. И всЈ равно — убивают! Почему? Говорят, будто Орки — чудовища... Но чудовища — ты прав! -- чудовища пришли спасать нас, а Люди... Люди -- убивали. Убивали таких же Людей! Почему? Как можно?.. Мне раньше казалось: мы так безоглядны, потому что, умерев в Эндорэ, не покидаем Кругов Мира, но возрождаемся в Благословенных Землях. Но вы — Странники, вы уходите навсегда! И одной своей жизнью вы распоряжаетесь так бездумно...
— Я не Человек, девочка, — оборвал еЈ Гартханнер.
Она так и подскочила.
— Что?!!
Он быстро глянул по сторонам: не слышал ли кто? Но лишь раненые метались и стонали на повозках.
Примиряюще коснулся еЈ руки.
— И снова — прости. Оговорился. Конечно, ты у нас -- мальчик. Не девочка. И — Человек. Не Элдэ.
Она не сразу смогла ответить — лишь губы безмолвно шевелились.
— Значит, ты — всЈ знаешь? Но как... Ты и вправду читаешь мысли?
— Девочка, милая, для этого не надо читать мысли, не надо даже быть особо умным, чтобы понять: в этой войне погиб кто-то, кто был тебе очень дорог, — и ты решила отомстить Врагу. Отец?
— Да. И братья. И...
— Жених?
Она замялась:
— Н-нет. Так... просто...
Гартханнер понимающе кивнул.
— Да, разумеется. Мне следовало сообразить, что за "просто так" мстят обычно в первую очередь.
Она прикусила губу.
— Теперь ты убьЈшь меня?
— За что? — удивился он.
Девчонка скривилась.
— А ты учись у нуменорцев. Они не спрашивали: за что. Убивали — и всЈ.
— Зачем же уподобляться нелюдям?
— Они-то как раз — Люди. Это я —  нелюдь, -- тихо сказала она.
— Может быть, это и смешно, — немедленно откликнулся Гартханнер, — но первый из нелюдей здесь — я. — Ободряюще похлопал по маленькой руке. — Мы ещЈ поговорим с тобой об этом. И о многом другом. Дай только за реку прорваться!
— А... прорвЈмся? — неуверенно спросила она.
Майя устало улыбнулся.
— Обязательно, милая. Обязательно.
Вновь направился в хвост колонны.
— Гришнакх! Уж до реки — рукой подать, а от Рантор-ора ни слуху ни духу. Спят там мои ветераны, что ли?
— Сейчас разберЈмся, друг-командир! — бодро откликнулся Предводитель Орков.
— Бери-ка ты всех своих — и дуй к мосту! Чую я, что ваша помощь там лишней не будет.
— Но...
— Мои приказы не обсуждаются, Гришнакх. И помни: переправа нужна любой ценой. Любой!
Орк хмыкнул.
— Мог бы и не говорить, друг-командир! Ты меня знаешь. Переправа — будет!

...И опять он шЈл вдоль колонны.
— Скорее, дети мои! Скорее! Шире шаг!
Но даже он, бессмертный Майя, спотыкался от усталости. А Люди — Люди вообще едва не падали...
— Повелитель! — Посланца Гришнакха шатало, язык вывалился изо рта, как у загнанного пса. Кровь, вытекая из-под наспех наложенной повязки, бежала по грязной ввалившейся щеке. — Рантор-ор пал. Мы зацепились на берегу. Пока держимся...
— Мост? — рявкнул Гартханнер.
— Мост наш, — прохрипел Орк и упал к его ногам.
Рывком поднял бесчувственное тело, забросил на ближайшую повозку.
— Скорей!.. Бегом, милые мои!.. Ну же! ЕщЈ немного осталось!.. В Энедвайте отдохнЈм... Скорей! Пожалуйста, милые, скорей!...

...Безумное, белокалильное солнце на выцветшем от жары небе...
...Храпящие, загнанные кони отказываются идти...
...Осунувшиеся лица, запавшие глаза в чЈрных провалах глазниц, сбитые в кровь руки. Люди — не кони. Люди, надрываясь, волокут на себе повозки...
...Грохочут на камнях колЈса...
...Грохочет вода под мостом, сверкающие блики, мелкая рябь...
...Рябь в глазах. Ноги подкашиваются. Сердце бешено колотится под горлом. Горечь во рту...
...Скорей! Скорей!..

— Эрэнгвал! Что стряслось?
Ослабевшего мальчишку ударило оглоблей, отшвырнуло к самому краю моста.
Но поднялся сам. Весь дрожа от напряжения.
Кровь — струйками — из носа, из прокушенной губы...
— Со мной всЈ в порядке, Повелитель...
Гартханнер на миг оторвался от работы.
— Марш на берег! Полежи в тенЈчке!
— Но, Повелитель...
— Я приказал! ВсЈ!
Гришнакх (ох, что, скажите, делал бы он без семижильного Орка?) взашей вытолкал юношу с моста.
— Иди-иди! ЕщЈ под колЈса попадешь — возись тут с тобой...

...Беспощадное, неистовое солнце... ...Пот заливает глаза...
...Люди тянут повозки вместо лошадей... ...Скрип колЈс...
...Скрежет песка на зубах... ...Люди... ...Орк...
...Эльфийская девчушка...
...Последняя повозка, громыхая, скатилась с моста.
Девушка разогнулась, утирая распаренное лицо. Оглянулась. И...
— Тревога! К оружию! Нуменорцы!
Тяжело выпрямился Гришнакх, опустил натруженную руку на эфес меча.
— Значит, и моего отряда больше нет, друг-командир. Но я ещЈ жив...
Неверными шагами подошЈл Эрэнгвал, встал плечом к плечу рядом с Орком.
— Уводи обоз, Повелитель. Мы знаем свой долг.
И она — без неЈ, разумеется, не обойтись! -- натянула свой лук, стрелу на тетиву положила, сверкнула из-под упавшей на лоб пепельной пряди гневными очами:
— Мы принимаем бой... друг-командир!
Гартханнер стоял на обочине, у въезда на мост. Смотрел на эту горстку безрассудных смельчаков.
Горстку обречЈнных.
...Люди не должны убивать Людей...
А Люди убивали Людей в войнах Белерианда, убивают сейчас — и будут убивать ещЈ долго. Пока не изживут былую ненависть. Пока не поймут, что соединяет их гораздо большее, чем разделяет. Пока не осознают, что все они — дети одной земли.
Дети Арды.

...Уже можно было различить выражение глаз нуменорцев — решительное выражение: они были твЈрдо намерены покончить с ненавистным Врагом.
Они видели, что у него почти не осталось сил.
Нуменорцы забыли, что они — только Люди.
А он — бессмертный Майя, из народа Айнур.
— ...Гришнакх, а ну-ка убирайтесь с моста!
— Мы не уйдЈм, друг-командир. Мы не оставим тебя...
Яростно:
— Я приказал!
Свистнули первые стрелы.
— Берегись, друг-командир!
Но он словно заговорЈн был от любого оружия, словно незримая сила оберегала его.
Стрелы нашли других...
— Эрэнгва-ал! — Пронзительный эльфийский вопль взлетел к высоким небесам. — Будьте вы прокляты, убийцы, псы нуменорские!
Запела тетива лука.
Командир нуменорцев, нелепо взмахнув руками, опрокинулся навзничь — древко с чЈрным оперением торчало из узкой щели забрала его шлема.
Она целилась вновь...
— Арангил, назад!
Гартханнер ринулся следом, намереваясь утащить еЈ с моста — пусть даже и силой.
Поздно!
Он успел лишь подхватить оседающее наземь тело.

...Словно чья-то злая воля направляла руку стрелка: даже когда целишься, не всегда попадЈшь с такой нечеловеческой точностью.

...Она хотела открыть глаза. Хотела ещЈ раз увидеть солнце. И высокое небо. И это лицо — так похожее на лицо отца. Ставшее за последние дни ближе, родней отцовского...
Прости, друг-командир! Хотела быть тебе полезной...
А ещЈ ей очень хотелось спросить: будет ли ждать еЈ тот — смуглый, улыбчивый, ласковый?..

...Она погружалась во тьму, как в бездонный омут, — и было страшно, но она знала, что не одна: рядом был он — словно заботливый отец,  он не мог отпустить свою девочку одну в неизвестность.
Впереди забрезжил свет.
...Над ночным лесом вставала огромная серебряная луна. Зыбкая дорожка холодного света пролегла к самым ногам Хэлвен.
И тут она увидела чЈрного.
Он стоял, прислонившись к стволу векового дерева. В руках у него был венок из странных, призрачно светящихся белых цветов. Хэлвен уловила их нежный горьковатый аромат.
— Знаешь: звЈзды, когда падают, превращаются в цветы..
Она протянула к нему руки.
— Я пришла...
Он надел ей на голову венок.
— Я долго думал... Чем я заслужил? Ведь я — совсем не такой, как Берен...
— Вот и хорошо! Потому что я тоже не сравнюсь с Лютиэн.
Засмеявшись, он подхватил еЈ на руки.
— Мне не нужна Лютиэн. Я люблю тебя, Дочь Озера!
— Я не Дочь Озера. Я — Элдэ. Но я — не нелюдь! Теперь я знаю... Я поняла... Неважно, какой ты крови! Мы всЈ равно — дети одной земли. И мы будем вместе. Вместе — навсегда! Потому что я хочу принять твой путь и твою судьбу...
Взявшись за руки, они побежали вверх по лунной дорожке.
Они поднялись уже высоко, когда Хэлвен обернулась. Непроглядная тьма царила внизу, но она знала, что он там, он видит их и ждЈт.
И она звонко крикнула:
— Спасибо, друг-командир! Прощай...
— Прощай, Учитель... — эхом откликнулся еЈ спутник.
И серебряный свет принял их в свои объятия...

...Припав на одно колено, он баюкал еЈ на руках, пока не затихло биение сердца. Потом опустил на землю тЈплое, ещЈ обманчиво живое тело. Выпрямился. И встал на середине моста — один против
всей мощи Нуменора.
— Вы не пройдЈте! — Слова негромко срывались с сухих губ, но все отчетливо слышали его. — Я, ТЈмный Властелин Майя Гартханнер, которого вы называете Горт'ауром Ужасным, говорю: здесь для вас пути нет. Уходите!
Страх — непривычное чувство для нуменорцев. Избранный народ Валар презирает страх. И они быстро опомнились. Пусть — ТЈмный Властелин. Пусть — Майя. Но он был один. Ободранный, всклокоченный, перемазанный грязью и кровью. Что кровь — чужая, они не ведали. Но кровь — значит, его можно ранить. А если можно ранить — то можно и...
— Стойте, неразумные! — повторил Гартханнер, сознавая, что говорит в пустоту. Они не хотели его услышать — тем хуже. Он долго пытался быть милосердным, но всему есть предел. Даже боги могут устать. А он — даже и не бог. Он всего лишь Майя, из народа Айнур. — У меня достанет сил остановить вас.
— Он спятил! — выкрикнул кто-то. — ВперЈд! Убейте его! Во славу Нуменора!..
ТЈмный Властелин воздел к небесам левую руку.
Кольцо на пальце вспыхнуло, одев еЈ нестерпимым сиянием.
И то, что мгновение назад было каменной кладкой моста, текуче и податливо, словно приливная волна, устремилось навстречу этому яростному блеску, — поднимаясь всЈ выше и выше, закручиваясь воронкой оглушительно-беззвучного смерча, — и с ужасающим грохотом, от которого, казалось, ходуном заходила под ногами земля, обрушилось в бурные воды реки.
На одном берегу, недвижимый, как изваяние, стоял ТЈмный Властелин, окутанный мерцающим золотистым светом.
На другом — в ужасе пятились потрясЈнные, перепуганные нуменорцы.
Избранный народ Валар впервые познал страх. О преследовании Врага не могло быть и речи.
И ТЈмный Властелин увЈл остатки своей армии в Энедвайт.
Он был разгромлен — но не уничтожен, и Восток по-прежнему держал его руку.
Запад остался за Эльфами.
Установившееся равновесие было призрачным и шатким, ибо Кольца Келебримбора остались у Эльфийских Владык — Гил-Галада, Келеборна и Кирдана.
И всЈ большую силу набирал Нуменор.